Врата изменников
Шрифт:
– Я близкий друг Мэтью Десмонда, – начал он громко и уверенно. Это, по крайней мере, было правдой. – Он попросил меня узнать кое-что важное для него. В данный момент он нездоров. Несчастный случай на улице несколько дней назад. Он серьезно пострадал. – Томас внимательно следил за лицом Меррея, но оно не дрогнуло. Глаза медика смотрели спокойно.
– Сожалею, – посочувствовал тот. – Надеюсь, ничего серьезного?
– Кажется, обошлось, но все равно очень неприятно. Его могли убить.
– Боюсь, что это у нас стало уже обыденным.
Не тайная ли это угроза? Или просто здравое рассуждение
– Что же вы хотите узнать, мистер Питт? – продолжил разговор доктор, сложив на животе руки. Глаза его внимательно и серьезно смотрели на полицейского. – Если вы действительно друг Мэтью Десмонда, то вам было бы лучше убедить его в том, что смерть его отца во многом следует считать милосердием свыше, не позволившим болезни окончательно разрушить его психику, а с нею – и его репутацию, что он, возможно, и сам сознавал в моменты просветления. С этим трудно смириться, но это проще и справедливее осознать, чем бороться с правдой, что может привести ко многим неприятностям. – Улыбка мелькнула на его губах и тут же исчезла. – Все, кто чтил и уважал сэра Артура, а таких немало, хотели бы сохранить его в своей памяти таким, каким они знали его всегда. А если начать ворошить все снова и снова, то этого, увы, не получится. – Он не сводил глаз с посетителя.
На какой-то момент Томасу показалось, что это угроза. Те, кто знал сэра Артура, – это, конечно же, члены Круга, их много, и они могущественны не только своим числом, но и влиянием. Они нанесут ответный удар, если Мэтью будет непреклонен.
Но потом Питт засомневался: где у него доказательства? Меррей – всего лишь врач, констатирующий очевидное. «У меня самого, – подумал полицейский, – уже начинаются маниакальные явления, мания преследования, я везде вижу заговоры, обвиняю невинных людей…»
– Мне легче будет переубедить Мэтью, если я смогу узнать факты, конкретные детали, – сказал он, тоже не сводя глаз с врача. – Например, когда-нибудь раньше вы прописывали сэру Артуру опий? Или он впервые воспользовался им? Насколько вам это известно?
– Впервые, – ответил медик. – Он сам мне это сказал. Но я подробно объяснил ему как свойства этого лекарства, так и необходимость осторожного с ним обращения. Разъяснил, как и когда принимать, какая нужна доза, чтобы сон был близким к нормальному.
– Разумеется, доктор, – согласился Томас. – Но в его состоянии… Он не мог что-нибудь перепутать, забыть? Ведь он бывал временами не в себе?
– Таким я его не видел. – Меррей должен был сказать это, чтобы обезопасить себя, и суперинтендант ждал этого. – Но я знал от других, что он стал одержим странными идеями, весьма странными. Я понял вашу мысль, мистер Питт. Он мог забыть мои наставления и принять смертельную дозу, ожидая от нее лишь легкого полуденного сна. Мы не можем знать, какие мысли были у него в голове в тот момент. Бедняга.
– А как было приготовлено снотворное?
– В порошках, как обычно. – Доктор слегка улыбнулся. – Каждая порция отдельно, в бумажной обертке. В этом случае трудно превысить дозу, мистер Питт, если, конечно, по забывчивости и рассеянности не принять две подряд. Я сожалею, что не могу никак подкрепить вашу теорию какими-либо деталями. Сам я обычно принимаю именно
– Понимаю. – Но это не означало, что Томас поверил ему. Этот человек имел все возможности расфасовать какое-то количество порошка в смертельных дозах и положить их вместе с обычными. Питт сохранил на своем лице вежливое любопытство. – А когда сэр Десмонд посетил вас, доктор Меррей?
– Впервые это было осенью восемьдесят седьмого года, по поводу гиперемии, проще говоря – застоя крови в легких. Я смог ему помочь, и он полностью вылечился. А если вы имеете в виду его последний визит, то я сейчас посмотрю… – Он справился с календарем. – Это было двадцать седьмого апреля. – Врач улыбнулся. – В четыре сорок пополудни, если быть совсем точным. Визит длился полчаса, не больше. Сэр Артур был очень взволнован… к сожалению, должен сказать. Я сделал все, чтобы успокоить его, но это мне не удалось. Не хочу много на себя брать, но, по-моему, он был уже в том состоянии, когда медицина бессильна.
– Вы сами приготовили порошки, доктор?
– Нет, нет. Я не держу у себя запасов лекарств, которые прописываю пациентам. Я дал ему рецепт, и, полагаю, он заказал порошки в аптеке. Я порекомендовал ему мистера Портеуса с Джермин-стрит. Это прекрасный человек, знающий свое дело и весьма добросовестный. Я был предельно точен в указаниях, какая должна быть расфасовка, и каждая доза имела отдельную упаковку. Сэр Артур уже бывал в этой аптеке и обещал зайти туда и в этот раз.
– Что ж, благодарю вас, мистер Меррей. Вы были весьма терпеливы. – Питт встал. Он узнал немногое, но решил больше не рисковать и не задавать вопросов, которые могли бы вызвать подозрение, что его снова интересуют дела «Узкого круга» или что он подозревает убийство. Этим он ничего не добьется, да и свою жизнь поставит под угрозу. Уж это он знал.
Поэтому Томас испытал огромное облегчение, снова оказавшись на улице среди стука лошадиных копыт, скрипа колес экипажей и гомона толпы – всех признаков жизни большого города.
Он направился прямо на Джермин-стрит и нашел нужную ему аптеку.
– Сэр Артур Десмонд? – сокрушенно закивал головой старый аптекарь по фамилии Портеус, стоя за конторкой. – Такой приятный джентльмен… Печально слышать о его смерти, очень жаль. Большое несчастье. Чем могу быть полезен, сэр? У меня есть все, что нужно, чтобы сделать тело здоровым и облегчить болезнь, если она у вас есть. Вы были у врача или вам надо посоветовать, к кому обратиться?
– Нет, мне лично ничего не нужно. Сожалею, что ввел вас в заблуждение. Мне нужна всего лишь ваша память. У нее-то я и хотел бы проконсультироваться. – Питт чувствовал себя неловко из-за того, что не может хоть как-то воспользоваться услугами аптекаря. Ему действительно ничего не было нужно. – Скажите, когда был у вас в последний раз сэр Артур?
– Сэр Артур! А зачем это вам нужно, молодой человек? – Прищурившись, аптекарь с дружелюбным любопытством посмотрел на суперинтенданта.
– Меня… меня сильно огорчила его смерть, ее обстоятельства, – несколько смутившись, ответил тот. Старый аптекарь в полутьме аптеки чем-то напомнил ему сэра Десмонда, и воспоминания отозвались в памяти острой болью.