Врата Мертвого Дома
Шрифт:
— Не надо…
Это были его последние слова, потому что Калам отбил в сторону тальвар и крест-накрест вскрыл воину горло длинным ножом. Обратный взмах убийца превратил в выпад, так что клинок пронзил кожаный нагрудник, плоть и скользнул между рёбер в лёгкое. Воин захрипел и повалился. Убийца добил его ещё одним колющим ударом.
Если не считать стонов подельника Борду, вокруг воцарилась тишина. Из рощицы в тридцати шагах вниз по ходу пересохшего русла послышались первые трели пробуждавшихся с рассветом птиц. Калам опустился на одно колено, набрал
Он услышал, как по южному склону в русло спускается лошадь, обернулся и увидел Миналу. Арбалет в её руках метался с одного трупа на другой, пока женщина не осмотрела весь лагерь. Затем она заметно расслабилась и огромными глазами посмотрела на Калама.
— Их тут восемь.
Убийца, который всё ещё не мог отдышаться, только кивнул. Он наклонился и вытер лезвие и рукоять своего длинного ножа о телабу последней жертвы, затем проверил остроту клинка, прежде чем вложить оружие в ножны на поясе.
Подельник Борду наконец затих.
— Восемь.
— Как там капитан?
— Очнулся. Вялый. Кажется, у него жар.
— Примерно в сорока шагах на восток отсюда есть подходящее место, — сказал Калам. — Предлагаю разбить там лагерь на день. Мне нужно поспать.
— Хорошо.
— Нужно этот лагерь обыскать… тела…
— Этим займёмся мы с Сэльвой. Нас не так-то просто напугать. С недавних пор…
Убийца с кряхтением поднялся и начал собирать остальное своё оружие. Минала наблюдала за ним.
— Были ещё двое, — сказала она.
Калам остановился над телом, поднял глаза.
— Что?
— Стерегли лошадей. Они… — Минала замялась, затем мрачно продолжила: — Их разорвали на куски. Большие куски мяса… пропали. Следы укусов.
Убийца снова закряхтел и медленно поднялся.
— Еды у меня в последнее время было не очень много, — пробормотал он.
— Может быть, равнинный медведь, из крупных — бурых. Воспользовался моментом, чтобы задрать двух сторожей. Слышал, как ржали кони?
— Может быть. — Калам внимательно посмотрел в её лицо, гадая, что же происходит за этими почти серебряными глазами.
— Я не слышала, но криков было много, а звук в таких руслах прыгает туда-сюда. В любом случае, подобное объяснение сгодится, как думаешь?
— Похоже на то.
— Хорошо. Я сейчас поеду за остальными. Скоро вернусь.
Минала развернула лошадь, не касаясь поводьев, поскольку по-прежнему держала в руках арбалет. Калам не совсем понял, как ей это удалось. Он вспомнил, как эта женщина висела у бока лошади на стремени несколько часов назад, а потом переступила с седла на седло. Да, на конях она ездить умеет.
Когда Минала выбралась наверх, убийца оглядел полный мертвецов лагерь.
— Ох, Худ, — выдохнул он, — нужно передохнуть.
— Калам, который ехал со Скворцом через Рараку… — Капитан Кенеб покачал головой и снова пошевелил угли в костре.
Наступили сумерки. Убийца совсем недавно очнулся от глубокого, долгого сна. Первые часы
Минала сказала:
— Никогда бы не поверила, что один человек может убить восьмерых за считаные минуты.
— Калама взяли в Когти, — сказал Кенеб. — Редкое дело: обычно они набирают детей, чтобы потом учить их…
— Учить? — фыркнул убийца. — Мозги промывать. — Он поднял глаза на Миналу. — Напасть на группу воинов не так сложно, как ты думаешь. Если нападающий один, некому больше сделать первый ход. Восемь-десять человек… ну, они обычно решают, что нужно всем скопом наброситься и порубить меня на куски. Только — кто первый? Все задерживаются, все ждут подходящего момента. А моё дело — всё время двигаться: так, чтобы они не успевали такими моментами воспользоваться. Но учти, солдаты хорошего, опытного взвода умеют работать вместе.
— Значит, тебе просто повезло, что эти — не умели.
— Мне повезло.
Заговорил старший мальчик, Кесен:
— А меня вы можете научить так драться, господин?
Калам заворчал.
— Думаю, отец для тебя приглядел жизнь получше, парень. Драться — удел тех, кто потерпел неудачу во всём остальном.
— Но драться — не то же самое, что быть солдатом, — сказал Кенеб.
— Это верно, — согласился убийца, чувствуя, что задел капитана за живое. — Солдаты заслуживают уважения, хоть иногда им приходится драться. Быть солдатом — значит стоять, как скала, когда приходит время сражаться. Так что, парень, если хочешь научиться драться, научись сперва быть солдатом.
— Иными словами, слушай отца, — сказала Минала, сухо улыбаясь Каламу.
По знаку или взгляду, которого убийца не уловил, Сэльва поднялась и увела мальчиков собирать лагерь. Как только те вышли за пределы слышимости, Кенеб сказал:
— До Арэна, выходит, три месяца пути? Худов дух, капрал, должен же остаться поблизости хоть один город или форпост под контролем малазанцев.
— Какие новости я ни слышал, все были дурными, — возразил Калам. — К югу отсюда лежат племенные земли — до самой реки Ватар. Рядом с рекой стоит Убарид, но думаю, его уже взяли приверженцы Ша’ик — слишком важный порт, чтобы так его оставить. Во-вторых, думаю, почти все племена отсюда до самого Арэна выступили, чтобы влиться в войско Камиста Релоя.
Кенеб вытаращил глаза.
— Релоя?
Калам нахмурился.
— Разбойники говорили, что он где-то к юго-востоку отсюда…
— Больше к востоку, чем к югу. Релой гонится за Кулаком Колтейном и Седьмой армией. Он, наверное, уже перебил их всех, но всё равно силы Релоя стоят к востоку от Секалы, и эту территорию ему поручили удерживать.
— Ты об этом знаешь куда больше, чем я, — проговорил убийца.
— У нас были слуги-титтанцы, — объяснила Минала. — Преданные.
— И они заплатили за свою верность жизнями, — добавил капитан.