Вредители
Шрифт:
Кимитакэ хмыкнул.
Это что, приглашение на свидание?
Скорее всего - нет.
7. Одеколон
В 18:00 Кимитакэ, как ему казалось, уже целую вечность переступал ногами на платформе Вакамацу-Кавада. Солнце стояло по-летнему высоко и до вечерних сумерек было ещё далеко.
Хотя до конца рабочего дня оставалось два часа, на платформе постоянно толпились люди. Студенты, солдаты, рабочие, школьники, суровые старушки с повязками Ассоциации соседей, а один раз даже прошёл монах с огромным гроссбухом.
Кимитакэ смотрел на прохожих, невольно запоминая самые колоритные типажи и размышлял, какое всё-таки остроумное изобретение - униформа. В ней даже мусорщик выглядит важным работником на своём месте. А ведь по умолчанию человек - жалок. Мы не в Древней Греции и в наше время редко встретишь человека, который даже голым выглядел великолепно, как античная статуя…
Кимитакэ так плотно задумался о статуях, что и не заметил, как к нему подошёл незнакомый, очень высокий европеец в когда-то дорогом, а теперь просто старом пальто и широкополой шляпе.
На вид ему было лет сорок. Волосы европейца должны были изображать ту же причёску, что и у Юкио, но вместо этого стояли торчком. А густо-чёрные усы и борода были подстрижены у корней, так, что казались нарисованными тушью.
– Это ты Кимитакэ?- спросил он по-немецки. И посмотрел на школьника с плохо скрытой надеждой.
– Да, это я,- ответил Кимитакэ, как умел. У них в школе было два иностранных языка: немецкий, чтобы учиться у союзников и английский - чтобы допрашивать врагов. Китайским не занимались. Учителя говорили, что в Китае хватает добровольных предателей.
– Замечательно, что ты говоришь по-немецки. Ваш хитрый язык мне никак не даётся. Меня зовут Хаим Леви, я тот самый учитель, про который тебе рассказывала Ёко. Мне пришлось уехать из Германии, но ваш хитрый язык упорно мне не поддаётся.
Интересно, чему он собирается меня учить?- подумал Кимитакэ. Но спросил другое:
– Почему вы хотели со мной встретиться?
– Мне нужна твоя помощь. Но я не могу говорить об этом здесь, на трамвайной остановке. Даже по-немецки.
Они спустились на улицу и пошли куда-то вглубь переулков.
– Так в чём я должен вам помочь?- спросил Кимитакэ. Почему-то говорить по-немецки на ходу было сложнее.
– Для начала - с чтением. Ёко сказала, что У вас тут куча мест, я вижу, где можно поесть. Но чем кормят - всегда написано от руки и коряво. Я разбираю ваши иероглифы, насколько вообще это возможно для иностранца, - но эти каракули прочитать не могу. Это они нарочно так делают, чтобы иностранцы не объедали японский народ.
– Этим они просто показывают, что кухня - от души и домашняя. Я вам всё переведу, понимать их - дело привычки. Некоторые ещё оригинальничают, с хэнтайганой пишут…
– Что за хэнтайгана?
– Это очень сложная штука - но к счастью, изучать вам её не потребуется. Я всё переведу.
– Но я бы хотел это изучить. Это полезно, когда тут живёшь.
– Не надо беспокоиться. Пока нормирование не ввели, в Токио будут делать лапшу и делать
– Да, вы, японцы, даже не представляете, насколько вы превзошли европейцев в некоторых областях. До тех пор, пока я не увидел Токио, я даже представить себе не мог, что такой большой город может быть таким чистым.
– Это просто потому, что мы всегда следуем правилам,- отозвался Кимитакэ,- Таков наш обычай с самых древних времён. У нас в стране всё устроено, как в армии - есть устав, есть приказ, есть старший по званию, есть младший. Незанятый чем-то младший по званию - может что-нибудь устроить, поэтому всех загружают работой. Поэтому у нас такие грозные армия и флот и поэтому они настолько непобедимы.
– С этим придётся согласится. Порядок, который у вас установился, просто поразителен. Государство с невероятной лёгкостью контролирует своих подданных и не нуждается даже в арестах. Если кто-то провинился, его просто называют “антинародным элементом”, Ассоциация соседей отчитывает его - и этого достаточно, чтобы человек раскаялся и исправил свои мысли... Настолько вы, японцы, боитесь потерять своё лицо. Это может показаться глупым - но любой европейский правитель был бы счастлив руководить именно вашим, а не своим бестолковым народом… Существует тайный отчёт министерства внутренних дел. За всю войну арестован и казнён за измену всего один человек на всех Внутренних Территориях! Всего один!
– И кто этот человек?- спросил Кимитакэ. А про себя отметил, что слово “антинародный элемент” - «хикокумин», можно было бы заменить на тот самый ёмкий значок, который уже обсуждали на днях: “вредитель”.
– Казнили Хоцуми Одзаки, информатора советского шпиона Зорге. У шпиона были и другие информаторы, но этот слишком часто завтракал с тогдашним премьер-министром. Поэтому те, другие, отделались каторгой.
– Получается, в наше время лучше держаться от премьер-министра подальше?- предположил Кимитакэ.
– Именно так. Был бы этот шпион сошкой поменьше - отделался бы каторгой на Хоккайдо. Но я думаю, большинство людей и так от него достаточно далеко.
– Для нашей школы это совет актуальный,- напомнил Кимитакэ,- У нас же много кто учится. Если вам интересно: родители наших ребят рассказывали, что теперешний ещё хуже. Не просто так его Бритвой прозвали. Если пытаешься с ним спорить, может наорать и прямо из кабинета отправить рядовым инспектором в Бирму или Индонезию.
– А что плохого в работе инспектора?
– Потому что придётся морем добираться,- пояснил Кимитакэ,- А караваны часто бомбят. Иногда из десятка кораблей доходит два-три. И невозможно угадать, которому из них повезёт.
– А ты не боишься, что если окажется, что вы были неправы, могут обвинить весь народ?
– Поражение совершенно невозможно,- отчеканил Кимитакэ,- За все 2600 лет своей истории наша страна ни разу не проигрывала войну.
– Я тебя спрашиваю,- сказал Леви,- потому что это произошло с моим народом.
– Если всех обвинят - тоже не так уж страшно.