Вредители
Шрифт:
– Ну и ладно. Давай так.
Леви полез в карман пальто и достал ребристый флакон, похожий на огромный и фальшивый драгоценный камень. Флакон был ещё полон переливающихся жёлтых духов.
– Что это?- спросил Кимитакэ.
– Кёльнская вода. Мужские духи. Натуральный винный спирт, эссенция лилий и вода. Как его делали в восемнадцатом веке. Можно пить. Конечно, эссенция немного шибает, но пить можно. Такой чистый спирт сейчас только в реанимации…
– Я слышал, у нас даже сухое красное вино производят,- поделился
– Я тоже это слышал,- печальным голосом произнёс Леви,- Но так и не нашёл. Без нас всё выпили.
Достал из кармана плоскую фляжку, с гравировкой герба неизвестного города. Откупорил и протянул Кимитакэ.
– Там тоже мужские духи?- спросил школьник.
– Там вода. Чистая вода. Я ещё с консерватории всегда ношу с собой воду.
– Это разумно,- произнёс Кимитакэ.
Но Леви не слушал. Он откупорил флакончик, зажал нос и опрокинул флакончик в рот. Сделал несколько глотков. Потом выхватил у Кимитакэ фляжку и принялся жадно глотать.
Чуть отдышавшись, он рыгнул и помотал головой.
– Здесь уже не выпьешь,- пояснил он, поднимая мутные глаза,- Но я пришёл. И значит, я выпил.
– Согласен с вами,- отозвался обескураженный Кимитакэ.
Леви икнул и помотал головой. А потом с неожиданной решительностью протянул флакончик Кимитакэ.
Тот понял, что придётся хоть немного, но выпить.
Желудок заныл, но надо было решаться. Кими оглянулся наверх - белое пятно переулка по прежнему горело над ступеньками. Он бережно, двумя пальцами взял мензурку, задержал дыхание — и влил в себя пахучий одеколон.
Одуряющий океан лилейной вони окутал всё - и посередине него возвышался Кимитакэ, как одинокий маяк. Вонючий жидкий огонь полыхнул и повис в пищеводе, словно маленькое, пушистое солнце. Неестественная, склизкая теплота защипала рук и ноги, а лестница закачалась.
Кимитакэ зажмурился, упёрся затылком в белую штукатурку. Присосался к фляжке и вталкивал в себя воду, пока в горлышке не засвистел воздух. Выдохнул, открыл глаза и увидел перед собой лицо учителя музыки.
– Здесь закончили,- прохрипел Леви,- Дальше идём.
И начал подниматься, хватаясь руками за стены. Кимитакэ последовал за ним, с каждой ступенькой всё больше сомневаясь, был ли вообще смысл в этой странной встрече.
И лилейная вонь ползла следом за ними.
На улице Леви приободрился, вдохнул поглубже и зашагал с такой решительностью, какой не встретишь у трезвого человека. Кимитакэ еле за ним поспевал, - тем более, что его ноги уже всерьёз заплетались, а во рту творился натуральный парфюмерный кошмар.
Кимитакэ поискал на небе солнце, но нашёл. Из-за крыш горело алое зарево, словно из доменной печи.
Сколько же мы уже ходим?
И как же нам всё-таки повезло, что министерство не расположили
Ближе к министерствам, возле трамвайной остановки, блестели лакированные красные двери ещё одного чайного магазина, немного похожего на китайскую лавочку, с которой они начинали свой путь. Только торговали здесь японскими сортами и судя по тому, что внутри были люди, торговля шла бойко.
Возможно, здесь даже опиума не предлагали.
И не менее возможно, здесь наживались на каких-то других пороках.
Ведь война обостряет всё.
Леви решительно икнул, рванул вбок дверь и ввалился в магазин. Кимитакэ последовал за ним, хотя ноги немыслимо отяжелели, а голова так и просила прилечь.
8. Снизойди на эти жёлтые пески
Леви рухнул за столик. Кимитакэ сел напротив и огляделся, пытаясь понять, куда они угодили на этот раз.
Место казалось на удивление безликим. Были столики, стулья, прилавок с песком и джезвами. Были даже посетители, они бросали на Леви и школьника странные взгляды. Но всё это казалось не больше, чем декорацией.
Весь смысл был в чём-то другом.
Подскочил хозяин, креол, скользкий и неестественно улыбчивый.
(А где официанты? Неужели на фронте?)
– Приветики, Руди,- произнёс Леви.
– Мне незнаком ваш спутник,- заметил хозяин.
– На него можно положиться. Он из хорошей семьи.
– Но знает ли он подробности?
– Узнает! Ром есть?- спросил учитель музыки по-английски.
– Только с кофе,- сообщил Руди, тоже на английском,- Чистый не подаём.
– Это опять какие-то дурацкие правила?
– Война учит скромности.
– Ладно, неси с кофе. Развлечь себя, как видишь, мы и так умеем.
– Да уж, ты умеешь,- отозвался Руди и зыркнул в сторону Кимитакэ. Потом отошёл.
Леви поставил локти на стол и взгромоздил на них взлохмоченную голову, словно шея её уже не держала.
– Это не просто чайный магазин или кофейня,- сообщил он, не отводя взгляд.
– Я так и понял из вашего разговора,- заметил Кимитакэ,- Сейчас война. Простых и не осталось.
– Как ты думаешь, что это за место?
– Я думаю, это… ну, необычное место!
– Это место свиданий!- значительно сообщил учитель музыки.
– Вот как!- Кимитакэ невольно оглядел соседние столики.- Но где же женщины? Я не вижу здесь ни одной женщины.
– Вот именно. По случаю войны женщины куда-то делись. А мужчины ещё упорствуют. Приходят. Ждут. Надеются.