Времена без Героев
Шрифт:
– Четверых!
– немедленно встрял в разговор Мстислав, понявший, что спорить не время и отправляться придется всем сразу.
– По рукам…
И впрямь ударили по рукам, моряк на некоторое время ушел, растворился в темноте, чтобы вернуться уже с плоскодонкой, широкой и короткой, только в гавани и способной передвигаться. Впрочем, более никто и не требовал, а до рейда и обратно это суденышко, даже - лоханка, ходила споро и оборачивалась быстро. Была маневренна, вмещала много… В общем, идеально подходящее для рейда суденышко…
–
– Тут у нас хозяев много… Увидят, что чужак ночью ходит по гавани, и мечи ваши не помогут, и маг молодой…
– Ну, это мы еще поглядим!
– ухмыльнулся с явным презрением к опасности и даже ее предвкушением Эдрик.
– Мой меч заточен добро, должно хватить!
Моряк, так и не соизволивший назваться, взглянул тускло, но спорить не стал. Не рискнул или не пожелал попусту тратить время.
С пирса им махал рукой еще один безымянный - префект эмпория, потрясенный щедростью случайных путников, подаривших ему восемь добротных и даже не загнанных лошадок, был счастлив безмерно и даже вознамерился уйти после продажи этого табуна на пенсию. Никуда он, конечно, не уйдет… Но с деньгами станет полегче. Азили и особенно номадеры высоко ценились здесь, подле рыцарских замков и на границе с конными ордами номадов. Впрочем, для квадры Номадия оставалась позади и вряд ли туда предстояло вернуться в обозримом будущем…
Антоний Гриппа одиноко сидел в своей каюте на корме - под боевой башней, в самом шикарном и большом помещении на корабле после трюма, полного крыс и гнили, столь же одиноко пил дешевое по причине молодости Кесарийское вино нового урожая. Вино слегка отдавало кислинкой, но было приятно на вкус, а главное - освежало мозги… до определенного киафа. Впрочем, как это ни обидно было, навклир и после шестого киафа - почти после конгии вина, оставался трезв как бычий пузырь, за неимением лучшего закрывавший иллюминатор в его каюте. Увы, повод надраться был, присутствовало и желание… Не везло навклиру последние дни, жуть как не везло. Вот-вот должна была начаться ярмарка в Вассилиссуме, в гаванях не пробиться от гостей и вряд ли даже такой заинтересованный человек, каков претор Золотого Эмпориума Вассилиссума, держит для него, Антония, место на рейде. Себе дороже, ведь он может и не прийти… И не придет, если крайний срок к завтрашнему утру не заполучит груз или пассажиров, способных покрыть хотя бы убытки от этого перехода! Уж про прибыли речи не шло…
– Эй!
– рыкнул Антоний, обнаруживая наконец у себя первые признаки опьянения.
– Эй, Бисс!
Черноголовый малыш-юнга, получивший прозвище именно за свою черноту, оказался подле него раньше, чем в коридорах и переходах корабля затихло эхо от его крика. Ждал под дверью наверное, засранец!
– Хозяин?
– тревожно спросил он, словно опасался, что и Антоний заразится недобрыми увлечениями некоторых навклиров из Кесарии, взявших за обычай бить своих
– Вина!
– опять же громко приказал Антоний - И побольше, дьявола тебе в задницу! Для кого ты мое вино сберегаешь?!
С явной неохотой, цепляясь одной ногой за другую и постоянно оглядываясь, мальчишка все же пошел за вином. Но на этот раз ему повезло: ворвавшийся внутрь боцман повернул мысли навклира в другую сторону, радостно и не менее громко сообщив:
– Хозяин, к нам тут посетители!
Снаружи донесся шум работы - команда несомненно что-то грузила на борт. Что-то тяжелое… живое. Коней, что ли?
– Откуда кони на борту?
– недовольно поинтересовался Антоний, взглядом выискивая куда-то испарившегося засранца юнгу.
– Я, кажется, ни с кем не договаривался… Пусть проваливают!
– Думаю, с этими ты договоришься, навклир!
– осмелился спорить с ним - событие редчайшее, боцман.
– Ведь неделя Пречистой Розы уже заканчивается, вот-вот ярмарка начнется! А мы - тут загниваем…
– Не время сейчас для морских переходов!
– возразил навклир, вытряхивая из кувшина последние капли в киаф.
– Сезон штормов…
– Но Золотой Пролив мы пройти можем!
– решительно оспорил его слова боцман.
– Наша нава куда больше иных кораблей, что сегодня вышли в море… Да и ходили мы всегда в это время по морю, лишь бы груз был!
– Груза -нет!
– тихо сказал Антоний, уставившись в опустевший киаф.
– Да и вряд ли кто соберется платить две сотни монет за плавание длиной в тридцать миллариев!
– Две сотни?
– раздался от дверей знакомый рык.
– Антоний, ты не многовато ли хочешь за дорогу до Вассилиссума? Впрочем, мы платим пятьсот, если ты через полвигилии выйдешь в море! Надо догнать каракк, вышедший тремя вигилиями раньше!
– А, варвар!
– тускло взглянул на него навклир.
– Опять ты…
– Навклир!… -громким шепотом напомнил о себе боцман.
– Пять сотен солидов!!!
Но Антоний уже почти пришел в себя - крупный посул был тому добрым подспорьем, прокашлялся громко и нервно и почти трезвым голосом переспросил:
– Сколько, говоришь?!
– Пятьсот золотых полновесных солидов!
– четко ответил Мстислав, входя в каюту и усаживаясь на скамью против навклира.
– И еще столько же, если мы настигнем того, кого ищем до рассвета!
– Бисс!!!
– взревел Антоний, резко вставая и чуть не падая на хмельных ногах.
– Бисс, сын морской девы и пьяного боцмана! Воды! Ледяной! Много!
Понятливый, а может - привычный Бисс немедленно притащил полную ситулу забортной, вонючей но холодной воды и поставил его на покачивающийся в такт качке корабля стол. Не говоря ни слова, Антоний взял этот кожаный сосуд и вылил все его содержимое себе на голову. Протрезвел, конечно… И пол, недавно вымытый Биссом, вновь водой залил.
– Так сколько, говоришь, ты готов заплатить?