Времена грёз
Шрифт:
Джозеф оказался куда любопытнее для меня, как минимум потому что держал собственную алхимическую лабораторию, пропадая в ней большую часть дня. Меня, к сожалению, туда впустить отказался, но предоставил часть собственной библиотеки, связанной как со своими опытами, так и с последними выдумками светлых алхимиков. Именно эти книги и спасли меня в временном заточении дома, пока Каин болтался по своим делам в городе. Блэквуд еще на корабле объявил мне, что раньше бала меня не должны увидеть, чтобы избежать лишних пересудов, но сам уходил чуть ли не раньше завтрака, вверив меня чете Карвен. Услышав об этом впервые, я невольно порадовалась, думая, что смогу быстро
Так, углубившись в алхимические трактаты и тетради, исписанные старомодным размашистым почерком, я провела все время до бала, морально готовясь к своему первому выходу на сцену. Трепета от важности момента я не чувствовала, но мысленно часто возвращалась к Авелю, раз за разом натыкаясь на невозможность собрать полный его образ в голове. Мне он казался жестким, как Каин, горделивым отчасти, наверно, даже злым, учитывая с какой легкостью он пришел с войной к темным, но внешний облик был доступен только из памяти Ньярла. С тех времен, когда маг под чужой личиной повел мальчишку на чердак, показать чуть ли не единственный сохранившийся портрет Лилит. Поэтому, вспоминая это потерянное дитя, среди кучи ненужных вещей, пересказывающее шепотом сказки для неведомой красавицы с холста, я с ужасом думала, как много должно было в нем измениться. Неужели влияние светлых было настолько токсично для его разума? Или это все Избранная? Помниться, Ньярл иногда пытался оправдать Авеля, но даже он со временем принял как факт неизбежность избавления от него.
— Сэра, о чем ты снова задумалась?
Голос Каина бесцеремонно вытряхнул меня в реальность, заставив дернуться. Очередная шпилька в руках служанки, стоявшей рядом, угодила мне едва ли не в ухо.
— Простите госпожа, прошу прощения.
— Все хорошо, это не твоя вина. Каин, ты мог бы не пугать меня?
— Я не первый раз тебя окликнул.
— Это ничего не меняет.
Убрав свободную прядь с лица, я чуть наклонила голову, позволяя девушке закрепить украшения на моей голове, и в собранные высоко на затылке пряди осторожно вставили золотой гребень с готичного вида пиками, что расходились почти ореолом, словно солнечные лучи или странный нимб.
— Все готово, госпожа.
— Спасибо.
Выпрямившись, я обратила внимание на зеркальное отражение передо мной и встретилась взглядом с Каином. В своем черном парадном костюме, расшитом золотыми нитями в стиль моему платью, он выглядел еще более коварным и красивым, чем обычно, особенно с новым, непривычным лицом. Слегка скорректированная внешность придавала ему чуть более хищный вид, и я с неудовольствием признала, что именно подобный типаж мужчин сводит с ума юных дев, мечтающих о прекрасном темном принце, что своей сильной властной рукой подчиняет себе как трепетные сердца, так и чужие страны.
Едва не смутившись, я постаралась сосредоточиться на другом, и вновь посмотрела на себя. Девушка, представшая мне, была хоть и знакома, но совершенно неузнаваема сейчас, и дело было даже не в платье, просто недостижимом для меня в прошлой жизни, а скорее в образе в целом. Глаза, аккуратно выделенные черным цветом, придали мне легкий восточный колорит, губы, подчеркнутые кровавой помадой, притягивали взгляд и навевали мысли о роковых красотках из кино, что почти всерьез оплакивали скоропостижно почивших мужей. Такая ассоциация мне нравилась и даже в некотором роде перекликалась с моей нынешней
Опустив глаза, я осторожно выдохнула, машинально погладив нежный шелк, ласково льнущий к коже. Блеск вышитых золотых перьев на подоле на миг меня отвлек, заворожив своими переливами.
— Софи, мне кажется, ты слишком много думаешь, я по лицу вижу.
— Возможно, ты и прав.
— Тогда самое время сейчас отправиться на бал.
— А мы не рано?
— Нет, пускай время еще есть, мы можем прогуляться по саду или заранее познакомиться с Таранисом.
— Хорошо, спасибо.
Повернувшись к Каину, я дождалась, пока мои обнаженные плечи обнимет мягкий кейп из бархата, подготовленный специально для прохладных, вечерних прогулок, и только после этого мы направились к выходу из дома и оставленной у подъездной дорожки машине.
Вечерние огни еще незнакомого мне города пронеслись в окне почти незамеченными, в этот раз мне не столь интересна была архитектура или симпатичные зеленые дворы столицы, и мое сознание занимали другие вопросы. Закрыв глаза, я молча припоминала расположение залов, садов и тайных ходов, почерпнутых из воспоминаний Ньярла. С времен его жизни у светлых прошло немало десятков лет, даже сотен, но такие мелочи в будущем мне могли бы пригодиться, особенно, если получится добыть старые дневники мага. Не уверена, что там будет что-то новое для меня или Каина, но все равно хотелось бы узнать, нашел ли их кто-то, знает ли хотя бы одна живая душа о том, что великий тиран едва не отдал жизнь за прежнего короля.
Мой спутник, сидевший рядом, осторожно прикоснулся к моей ладони, чуть наклонившись ближе.
— Не забывай, ты всегда можешь связаться со мной через кулон.
— Это слишком затратно, все силы съест на таком расстоянии.
— Но зато ты сможешь предупредить о чем-то или попросить о помощи.
— А гончие?
— Их нет в замке, но в столице парочка из них сможет тебя выручить, если что-то случится.
— Хорошо, спасибо.
Теплая рука сжала сильнее мою ладонь, привлекая внимание. Повернувшись к Каину, я заметила его хитрую улыбку.
— Ты Блэквуд, Софи, а значит, сильнее их всех. Ничего не бойся и не забывай, что ни один из напудренных засранцев Санктума и пальца твоего не стоит.
— Каин…
— Я говорю это как твой наставник, и поверь, каждый в нашей безумной семье верит в тебя и готов поддержать.
Смутившись, я отвела взгляд, чувствуя, как губы невольно растягиваются в улыбке. Меня всегда поражала эта странная одержимость семьей и общностью у этих темных, но сейчас, оглядываясь на огромный пласт истории каждого из Блэквудов, я понимала, что само существование Сомны возможно только благодаря этим невидимым и ценным узам.
— Спасибо.
Я сжала его ладонь в ответ.
Главное здание всей Целестии выглядело иначе, чем то, что я уже успела увидеть. В великолепии белого, жилистого мрамора и молочного гранита читалась рука иных скульпторов, предпочитавших знакомый модерн, но не побоявшихся вытянутых форм, более строгого исполнения и острых углов, затаившихся в переплетении множества узоров. Колонны, удерживающие на себе всю конструкцию, сводами своими напоминали деревья, связывающие на потолке сложный рисунок из веток, плавно переходящих в стеклянные купола над головами гостей. Под одним из таких, я помню, любил проводить время Ньярл, наблюдая за людским морем внизу.