Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III
Шрифт:
— Он не предложил мне стула; пусть же сам на себя пеняет, если я сяду на королевский трон'
И с этой минуты желание возвести Пруссию на степень королевства сделалось неотразимой мыслью курфюрста Фридриха. Из недавнего союзника короля английского он сделался его непримиримым врагом и самым преданным другом Людовика XIV. Ходатайство французского кабинета у императора австрийского не могло не быть уважено, и Леопольд I, видимо, склонялся на признание курфюрства Бранденбургского королевством Прусским. Именно в эту достопамятную эпоху жизни
В конце сентября 1699 года прибыл в Потсдам и остановился в лучшей гостинице городка молодой итальянец Антонио Беллуна. Весь его багаж состоял из небольшого чемодана, но, судя по одежде и расточительности, путешественник был человеком богатым. Свободно объясняясь на немецком языке, Антонио на другой же день своего приезда рассказал трактирщику, что он домашний секретарь и правая рука его сиятельства графа Каэтани и прибыл в Потсдам для найма квартиры своему патрону.
— Вероятно, имя графа вам известно? — спросил Антонио в заключение.
— Извините, — отвечал трактирщик, — но это имя я впервые слышу.
— После этого, — усмехнулся Антонио, — ваш город можно назвать захолустьем!
— Может быть, ваш граф пользуется громкой известностью в Италии, — отвечал трактирщик, задетый за живое, — но у нас, в Пруссии, о нем до сих пор никто ничего не слыхал. Он военный?
— А, так, по-вашему, только солдаты могут пользоваться знаменитостью? Нет, граф никогда не был военным.
— Или он прославился на дипломатическом поприще?
— Нет. Радуюсь, что могу просвятить вас. Мой покровитель, граф Каэтани, один из знаменитейших ученых нашего времени; несколько лет он провел в путешествиях по Востоку, был в Абиссинии, в Египте, в Палестине; посещал алмазные копи Голконды, золотые рудники Малакки, жемчужные ловли Цейлона, была в Перу, в Мехике и Бразилии!
Трактирщик, хотя и не очень сведущий в географии, невольно преклонился при этом перечне стран Старого и Нового Света.
— Граф был и в Китае, и в Татарии, и в Московии… Беседовал с тамошним царем, который подарил ему свою шубу ценой в три тысячи червонных. Цена громадная для человека необыкновенного; но не для графа, который сам чуть ли не богаче великого Могола!
Последняя фраза своей напыщенностью чуть не рассмешила трактирщика, и он, закусив губу, флегматически промолчал, одобрительно кивнув головой.
— Чем же, собственно, прославился граф, — спросил он немного погодя, — ученостью или богатством?
— Тем и другим: первая доставила ему второе. В вашу землю он придет затем, чтобы изучить месторождение янтаря.
— Да, у нас янтаря довольно, — с гордостью сказал трактирщик.
— Кроме того, граф намерен познакомиться со здешними учеными и, если они хотят, поделиться с ними своими обширными познаниями.
— Они у нас и так довольно чего знают! Антонио презрительно усмехнулся.
— Да, — проворчал он, —
— Ого! — воскликнул его собеседник, высоко подняв брови. — Так ваш граф умнее нашего Лейбница?
— Если не умнее, так ученее.
— Ну, это вы пустое говорите! Знаете ли вы, что с Лейбницем беседуют, как я с вами, сам курфюрст и его супруга?
— Они будут беседовать и с графом, это вы сами увидите.
— Это не так легко, государь мой!
— Для графа ничего нет невозможного.
Дня через два жена трактирщика сообщила своей соседке о скормом прибытии в Потсдам какого-то знаменитого графа Каэтани, с которым дружны короли и государи всего света. Стараниями кумушек-вестовщиц эта молва разнеслась по всему городу. Одни недоумевали, другие смеялись, третьи верили. Начальник гарнизона, полковник, сподвижник покойного Фридриха Вильгельма под Фербелином, нахмурил брови и проворчал:
— Не мешало бы унять дерзкого враля!
Дня через два Антонио Беллуна был приглашен к полковнику, у которого он встретил и бургомистра города Потсдама.
— По долгу службы, — начал последний, устремляя на Антонио испытывающий взгляд, — мы обязаны наблюдать за спокойствием города во всех тех случаях, когда оно нарушается вздорными и нелепыми слухами, Бог весть с какой целью распространяемыми.
— Я вас не понимаю! — спокойно отвечал Антонио.
— Позвольте узнать, с какими умыслами вы пускаете в ход…
— Нелепые сказки, — подхватил полковник.
— Какие сказки?
— Про вашего господина графа. Как вы смеете говорить, что его светлость, наш всемилостивейший курфюрст удостоит его своей благосклонностью?
— Если он «всемилостивейший», почему же ему и не удостоить графа своим вниманием? Он покровитель ученых, благодетель своих подданных…
— Это мы очень хорошо знаем, — перебил полковник, — но чем ваш граф может заслужить его милость? Ученых у нас и своих довольно. Два года тому назад целую академию основали…
— А четыре года назад, — перебил бургомистр, — в Галле основали университет!
— Все это доказывает только, что его светлость любит науки и ученых.
— Мы отклонились от главного предмета нашего разговора, — сказал полковник. — Мы пригласили вас сюда не для похвал его светлости, который в них не нуждается, а затем, чтобы попросить вас сказок не рассказывать. Какую шубу московский царь вашему графу подарил?
— Не царь московский, а император китайский. Это правда.
— И что у графа целые мешки бриллиантов?
— Это вздор. О мешках с бриллиантами я не говорил, а что у графини бриллиантов наберется на несколько сот тысяч — это верно!
Полковник и бургомистр переглянулись.
— Так у вашего графа свои золотые рудники?
— Именно.
— Далеко? В Китае, в Индии или в Америке?
— Нет, у него в кармане.
— А-а, — усмехнулся бургомистр, — он обладает кошельком Фортуната… философским камнем, может быть?