Время Бояна
Шрифт:
Теперь в ходе наших бесед я иногда дерзала спорить с руководителем ВЛК: «Валентин Васильевич, мне кажется, Вы слишком щедры в оценках, бывает, что хвалите писателей, особенно молодых, не по чину!..» «Ты что же, думаешь, я не понимаю людей?! Но мне хочется поддержать человека в хорошем, в творчестве, в отваге, в гражданской доблести. Вдруг это ему поможет?! И я говорю: „Лети, орёл!..“ Хотя я знаю — он рухнет за ближайшим углом…»
Ночью и днём, летом и зимой, каждый день, пока я училась в Литинституте, я чувствовала своё счастье, оно было страстным и сильным; счастье — заниматься своим делом, быть окруженной людьми, для которых творчество — главное, счастье — выйти к своему признанию и предназначению… Теперь я немного завидую себе тогдашней — во мне было больше силы, доверчивости
А страна жила трудно — матери рыдали над убитыми и покалеченными на Кавказе, бюджетники месяцами не получали зарплату, из-за отключения электричества умирали в больницах и госпиталях люди. Зато жировали телевизионщики, лихо богатели «новые русские», поднималась и крепла «семибанкирщина», кроваво чудил «царь Борис».
Наше голодное, бедное счастье тех, кто однажды ступил на литинститутскую землю, рождало энергию преображения, вступавшую в бой за добро и любовь. Время, пока еще робко, начинало говорить нашими голосами — они звучали в «Чеченских рассказах» Владимира Бондаря и в «Школьных очерках» Ольги Решняк, в страстных эссе Натальи Алексютиной и в «мучительной» прозе Юрия Горюхина.
Нам, друзьям-студентам, было так хорошо вместе, что естественным казалось желание продлить это время радостного и плодотворного общения. Потому в ста метрах от Кремля, в Ветошном переулке 13/15, и появилась «могучая кучка» молодых литераторов. Когда-то в этом здании находилось издательство «Советское Россия», длинные его коридоры описаны в повести Константина Воробьева «Вот пришел великан». Теперь здесь располагалась «Учительская газета», и в середине 90-х, она, наверное, была самым творческим изданием в стране. На работу в любимую газету спешили через Красную площадь Ольга Решняк и Аркадий Лыгин, Наталья Алексютина и Михаил Бондарев, Мария Козлова и Виктор Боченков, Юрий Горюхин и Светлана Руденко. Печатались: Владимир Бондарь, Александр Преображенский, Алексей Рафиев, Алиса Мизрахи (Екатерина Кобякова), Ольга Старостина, Николай Чепурных, Александр Павлов, Айана Акпашева, Елена Полторецая… Кто-то задержался здесь на годы, кто-то — на месяцы. Знали эти коридоры и литинститутовцев других времен — например, Алима Балкарова (он учился на курс младше). А однажды в нашей «УГ» появился и мой земляк, писатель Вячеслав Дёгтев… Газета была «продолжением» Литинститута. Объединяла нас не богемность, а общее дело. Это была попытка творческого самоспасения и для многих она оказалась успешной.
Диплом я защищала в марте 2000-го года. После официальной части последовала неформальная. Руководитель, Руслан Тимофеевич Киреев, открылся мне на банкете с неожиданной стороны — оказалось, что наш взвешенный и сдержанный мастер способен на неординарные поступки и поистине русский размах. Это воспоминание — забавное, радостное.
Поздней ночью после защиты я улетала в командировку в Челябинск. Что значит молодость — сил хватало на всё: и на гулянки, и на работу.
Прошли, пролетели годы и в тех же аудиториях мы присутствовали на защитах кандидатских диссертаций наших друзей-однокурсников — Виктора Боченкова и Ольги Старостиной (Боченковой). Литинститут их не только «защитил», но и поженил. И, кстати, не их одних. Виктор — серьезный учёный, исследователь старообрядчества, Ольга души не чает в «интеллектуальной» поэзии. И, ничего, уживаются. На Рождество позвонила я Вите в Калугу: «Напиши воспоминания о Литинституте». Он начал хихикать в трубку. «Витя, я понимаю, что тебе вспоминается одно непечатное…»
Мы любим наш «Лит», и в официальных воспоминаниях о нём, действительно, много не напишешь. Да и не надо — пусть главное останется в сердце.
Звёздный путь
Заметки на полях книги Валентина Сорокина «Биллы и дебилы»
C каждым днем и месяцем тоски по ленивой сытости становится больше, чем светлой печали по красоте.
Какое общество, какую Россию мы сегодня строим? Спросите добропорядочных граждан, и в лучшем случае вам скажут, что наш идеал — демократическая, процветающая, сильная держава. Правда, пока мы строим колониальную олигархическую страну. «Но подождите, ужо Путин и ФСБ возьмутся за
Всё не так. Совсем не так. Телеобман. Виртуальное обольщение.
Мы приобщились к цивилизованному (американо-европейскому) миру, пусть и в качестве «шестерки» или «восьмерки», и активно строим общество потребления. Мы питаем своим трудом и своим бездействием, своей активностью и своей ленью огромного ненасытного змия-искусителя. Аппетиты его — безмерны: сожрать нефть и газ, вычерпать природные ископаемые, отравить воду и воздух, умертвить чувства и человека. Энергия змия — деньги, лживый американский доллар.
Змий-искуситель — на обложке книги поэта Валентина Сорокина «Биллы и дебилы». Книге, духовно необходимой многим.
Последняя крупная добыча змея-чудища — Советский Союз. Скушал супердержаву и не поморщился. А «цивилизованный мир» с крушением СССР потерял мечту-грёзу — жить не только ради счастливого пищеварения, но и ради установления справедливости на земле. Конечно, это попытка была во многом неуклюжей, методы построения коммунизма — варварскими, а высшее управление — бездарным. Иначе СССР не стал бы такой легкой добычей мирового молоха-пожирателя. Автор пишет: «В Политбюро вместо ответственных тружеников ринулись кровавые подлецы, карьеристы и стяжатели, в поколениях накапливали аферный капитал, передавали и, выбрав момент, привели к рулю государства Иуду Горбачева. За Горбачевым, как сель, как грязь, как саранча, нагрянула мафия: убийцы, торгаши и ловчилы — простор им дал он, кавказский расхититель и предатель…»
Мировые войны в XX веке, крушение СССР, разграбление России, техногенные катастрофы, терроризм — все эти великие беды обнажили перед нами измененного человека, живущего в мире измененной природы. У московских уток орнитологи обнаружили генетическое нарушение — у них нет инстинкта перелета. А как изуродован человек, в том числе и русский?! Доктор медицинских наук, ученый из Сергиева Посада Владимир Базарный, считает, что «если человек теряет крылья мечты и фантазии, то он возвращается в той или иной мере к животному состоянию». А разве крушение СССР — это не потеря «крыльев мечты и фантазии» для миллионов людей во всем мире? За служение дьявольскому чудищу-пожирателю — никто не ответил. А после этого преступления — всё разрешено. Югославия, Ирак. Кто следующий? Те, кто рукоплескал насилию в надежде перехватить объедки после трапезы змия-искусителя. Они — обречены. Гипотеза о том, что нынешние обезьяны — это когда-то одичавшие люди, вполне может получить современное подтверждение…
Но дело не только в них. Безумцы тащат в тартарары за собой весь мир. Владимир Базарный, используя метод последовательных образов, установил, что «у каждого, сменяющего друг друга поколения, нейрофизиологический механизм творческого воображения „демонтировался“ на 1/3». То есть треть души — долой. Утки без желания летать, люди без возможности творить. И тогда — даешь общество потребления! Причем, «человек животный» в отличие от обыкновенного поросенка, не ограничивается простым насыщением, ему с каждым днем подавай новое духовное или пищевое извращение. Вот и получается, что мир наш всё стремительнее поляризуется: с одной стороны правящие «Биллы» с долларом вместо совести, с другой — управляемые «дебилы», по своей или чужой воле заменившие душу животом. А люди думающие, страдающие, размышляющие, творящие, они, как и в первые века христианства, между двух жерновов — власти и толпы. «Мы, живущие днем нынешним, от прошлого отдалились, и как теперь нам грядущее угадать? А грядущее — за тобою… Но грядущее — крылья за плечами или крест впереди…»
Всегда, во все времена, и даже в нынешние, сильно убыстрившиеся — велик соблазн скорее дохрумкать планетарные природные богатства — находились люди, говорящие своему народу правду. Пророки и поэты. И говорят они её не потому, что рассчитывают на раскрутку своего «бренда» или хотя бы на усвоение их идей обществом, а потому, что рождены для произнесения слова истинного и страстного. Лев Толстой сформулировал это качество в известной формуле — «не могу молчать»! И действительно, раньше у людей представление о писателях было как о недосягаемых людях духа (пусть чудаковатых иногда в быту): Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Даже Есенин с его земными дебошами в стихах представал перед читателем волшебником и титаном, совершенно непостижимым обыденному сознанию.