Время для жизни 2
Шрифт:
— Товарищ комиссар! Мы тут хотели разобраться и доложить уже Вам, как дело обстоит. Извините! — повинился Верейкис за вроде бы игнорирование присутствия старшего воинского начальника, точнее — политработника.
— Ладно… Давайте вместе разбираться, раз уж не успели до моего прихода! — кивнул Ветров.
«Бля! Гениально! Вот что значит — опыт! Опоздал… пардон — задержался! Задержался, значит, ни хрена не понимает из сути разговора, начинает злиться! И — перекладывает вину на подчиненных! Но — проявляет
— Косов! Значит — стихи твои, да? — снова подступил к нему Верейкис.
— Получается — мои, тащ батальонный комиссар! — кивнул Иван.
— Нет… так дело не пойдет! Получается — твои, или — твои? — настаивал Верейкис.
— Так точно, мои стихи, тащ батальонный комиссар! — встав по стойке смирно, рявкнул Косов.
— Вольно! Ну вот… хоть какая-то ясность! — выдохнул Зимарев.
«Не вели казнить! Вели слово молвить!».
— А как ты их… ну — как они у тебя получились? — продолжал «допрос» Верейкис.
— Не знаю… тащ батальонный комиссар. Готовили стенгазету с ребятами… Гиршиц… Виноват! Курсант Гиршиц говорит — стихотворение нужно в газету. Чтобы — о Революции! К годовщине же стенгазета! Ну вот… как-то так и получилось.
— Не понимаю я. Что значит — как-то так и получилось? Ты что… поэт? — и с таким выражением, как будто — «Свят-свят-свят! Упаси Бог!».
— Смеетесь, тащ батальонный комиссар…, - хмыкнул Косов, но тут же поправился, — Извиняюсь, тащ батальонный комиссар! Никак нет, не поэт. Просто — сами получились, стихи эти!
— Ага… сами значит получились! Вот так просто, да? — засомневался Верейкис.
— Погоди, погоди, Александр Артурович, — перебил его Ветров, — а вот раньше… тоже — получались?
— Ну… товарищ комиссар… Я же в совхозном клубе работал. Мы там несколько концертов готовили… Ну да… несколько песен… ну — таких… получилось. Пели их со сцены. Но там мне директор клуба здорово помог! Он, знаете, на всех инструментах умеет играть! — заулыбался Иван.
«Здесь надо потоньше… Чтобы усомнились, разочаровались, и — отстали! И чтобы я еще раз… хоть раз! да ни в жисть!».
— В колхозном клубе? А ты кем там работал? — чуть разочаровавшись спросил Ветров.
— Да много кем… И сторожем, и истопником, и дворником, — перечислил Косов.
«Только про киномеханика — молчок! А то… знаем мы этих политработников! А мне лишняя головная боль — да на хрен не нужна!».
— Ага…, - похоже Ветров окончательно успокоился. Ну да — сторож-истопник в колхозном клубе…
«Пусть думают, что случайно песня получилась. Ну вот — звезды так сошлись!».
— Ладно, товарищи… Тут я думаю, все понятно. Давайте переходить к самой песне, — предложил Ветров и
Политработники, оценив снижение градуса напряженности обстановки, тоже потянулись за папиросами.
У Косова моментально рот наполнился слюной. Курить захотелось… очень! Но — это же только в сказке рядовой курсант «запанибрата» смолит папиросы в обнимку с большим начальством. А как ни крути — Ветров, в чине полкового комиссара — это фактически — полковник! Не по Сеньке шапка — с ним в одном помещении курить!
Оценив правильно ситуацию, Ветров скомандовал:
— Так! Перекур — десять минут. Потом — продолжим!
— Тащ полковой…, - начал Косов.
— Иди! Оправься, если надо, и тоже перекури! — отпустил Ивана комиссар.
Косов пулей вылетел из кабинета. Но не успел добежать до угла коридора, как его окликнул Кавтаськин:
— Косов! Погоди! Вместе прогуляемся до курилки на внутренний двор…
«Фух… а Кавтаськину — тоже не по чину курить там, в кабинете? Или… он чего-то выспросить хочет?».
— Иван! А ты же из Красно-Сибирска? — показал знания личного состава политрук.
— Так точно, тащ политрук! Из Красно-Сибирска…
— А какой же там… колхоз?
— Не колхоз! Совхоз. Это… пригород. Фактически город. А совхоз — номерной, считайте — подсобное хозяйство завода «Сибкомбайн».
— Ага… слышал про «Сибкомбайн». Большой завод. А вот… ты сказал, что концерты Вы готовили. И ты тоже участвовал? — гнул что-то свое политрук.
— Ну да, участвовал! — «Надо сдать немного, так сказать — отступить на заранее подготовленные позиции! Если сразу отнекиваться от всего — может и не поверить!».
— То есть… ты и на музыкальных инструментах играешь, да? Или пел?
— И петь доводилось… Ну — я же там не один участвовал и пел. А играю… на гитаре. И на аккордеоне… немного.
— На аккордеоне?! — оживился Кавтаськин.
— На аккордеоне… так! — Косов махнул рукой, — честно скажу — плохо играю. Учили меня, учили… но — либо времени было мало, либо — руки из жо… извините, тащ политрук!
— Да? Плохо… а на гитаре? — уже выбирал хоть что-то из ситуации Кавтаськин.
— На гитаре — подходяще! — но было видно, что гитара политрука не вдохновила.
«Ну да, гитара сейчас — это так… баловство! Для частных вечеринок, дружеских посиделок!».
— А у нас вот… духовой…, - начал было политрук.
— На духовых — вообще никак! — отмел поползновения Иван, и подтвердил слова, рубанув рукой.
Кавтаськин — скис.
— Я чего спрашиваю-то… У нас, в каждой роте, должна быть самодеятельность. Каждую весну — конкурс между ротами проводим…
— Ну… тут можно подумать. Тут я готов! Может, что и получится, — выразил готовность идти навстречу Косов.