Время дня: ночь
Шрифт:
— Подождите здесь! — сказала женщина и вошла в служебную дверь.
Через пол минуты она вышла с коробкой, поставила её на пол.
— Как название склада, где ты его получил? — спросила она, глядя в квитанцию, извлечённую из коробки.
Саша назвал склад и адрес.
— Верно! — Диспетчер сунула квитанцию назад в коробку. — Забирайте! И чтоб больше скрозь автоматы наоборот не бегал! — добавила она. — А то, я свищу, а он бежит, не слышит, будто! Ишь, как его захолонила! — Она взглянула на Ольгу. — Забирай свово влюблённого,
Они вышли из метро. Дождь кончился. Из разбегавшихся облаков то и дело выглядывало солнце. И Оля вызвалась проводить Сашу до его работы.
В полном людьми автобусе, с красным номером "165", они стояли, плотно прижатые друг ко другу, и Саша, забыв снова про пылесос, оставленный где-то на полу, у кассы, придерживал Ольгу за талию. Автобус ехал быстро, экспрессом, останавливаясь лишь на главных остановках. Солнечные блики, пробиваясь сквозь мелькавшие пространства между крыш домов, отражались от ветровых стёкол автомобилей, ехавших по параллельным полосам Ленинского проспекта.
Саша почувствовал счастливое опьянение. Ему хотелось, чтобы автобус никогда не доехал до места назначения, и люди из него не выходили. Ему представилось, будто бы он с Ольгой и вместе с другими пассажирами, и даже вместе с автобусом, танцуют головокружительный вальс, без музыки, без пространства и времени. Но потом он вспомнил о том, что он и она, оба, теперь — монахи. И время вдруг сразу свернулось, и автобус неожиданно остановился.
Выйдя у магазина "Тысяча Мелочей", по Воробьёвскому шоссе они направились ко Дворцу пионеров.
— Как есть хочется! — пожаловалась Оля.
— Пойдём во Дворец — там есть столовая! — обрадовался Саша тому, что его счастье может продлиться ещё.
— Пошли… — устало вздохнула девушка.
Оставив коробку с пылесосом у пустого столика, молодые люди направились к прилавку.
"Четверг — рыбный день." — Гласил плакат, растянутый под потолком.
— Разве сегодня четверг? — подумал вслух Саша, подавая своей спутнице пустой поднос.
— Нет. Пятница, — ответила она, проходя вперёд, к очереди, из нескольких человек.
— Что ты будешь есть? — Саша встал следом.
— Я, знаешь, хотела бы что-нибудь молочное… А ты?
— Я? — Саша задумался. Хотя он и чувствовал голод, тем не менее, сейчас ему было совсем не до еды. Он не мог себе представить, что будет тратить эти счастливые мгновения жизни на жевательный процесс.
"О! Если бы ты знала, какое это блаженство быть с тобою рядом!" — подумал он. — "Ведь когда-нибудь потом я буду вспоминать это…"
И он ответил:
— Я не знаю… Что-нибудь… Вообще-то я не голоден…
Ольга поставила на свой поднос три пачки сливок, а он взял бутылку минеральной воды и… стакан чаю.
— Бери что-нибудь ещё! — посоветовал он. — Ведь ты — хотела есть.
Но девушка ничего не ответила,
— Я заплачу, Оля, — засуетился Саша, видя, что его подруга остановилась.
— Спасибо, Саша. Я потом тебе отдам. — Она направилась к столику, где они оставили коробку с пылесосом.
— Тебя Ерохин везде ищет! — услышал Волгин вдруг за своей спиной и, обернувшись, увидел комсорга Наталью, с подносом, наполненным несколькими тарелками.
— Пусть ищет! — нашёлся Сашка. — У него такая работа… выискивать…
Подойдя к столику, утопавшему в обильном солнечном свете, он увидел, как Ольга жадно пила сливки, уже приканчивая первую пачку.
— Хочешь минералки? — предложил Саша.
— Зачем?
— Сливки запить…
— Нет, спасибо! — Девушка выдавила содержимое второго треугольного пакета в стакан.
— Ты любишь сливки?
— Нет… — Она отпила сразу пол стакана. — Но у меня, знаешь, нечто вроде изжоги…
Саша стал пить чай. Чай оказался без сахара. Возвращаться к прилавку за сахаром не хотелось. Комсорг села за соседним столиком.
"Пусть видит, очкастая мымра, с какой я красивой девушкой!" — подумал Саша.
Локон, которым Ольга коснулась его, целуя, когда поздравляла со вступлением в Орден, повисал у её левой щеки, покрытой каким-то неестественным румянцем, заметным сейчас, при ярком солнечном свете, усиленным стеклянными окнами. И будто специально стараясь забелить этот румянец, девушка жадно пила белые сливки… Только сейчас Саша обратил внимание на то, что лицо Ольги несколько изменилось, стало округлым, и вся она, будто, поправилась и даже пополнела, стала совсем другой, нежели той, с которой два месяца назад он смотрел "Зануду".
И будто почувствовав что-то, Оля сказала:
— Санитар против того, чтобы мы с тобой виделись.
— Но, ведь, теперь, когда мы в Ордене, разве не изменилось что-нибудь?
— Нет, брат… — Она посмотрела ему в глаза. — Точнее, изменилось… И мы не должны больше видеться… Ты многого не знаешь…
— Если ты боишься за меня… — Саша допил чай, опустил пустой стакан на стол. — То ведь мы дали обет… И пока не истечёт год… опасаться не нужно… Я, Оля, могу ждать… Я буду ждать сколько нужно. И если мы оба будем знать об этом, то сможем вытерпеть. Но почему мы не можем видеться — я не понимаю. Ведь, это же, наоборот, духовная поддержка…
Саша запутался. Пока они ехали в автобусе, он думал, не сказать ли Ольге прямо о своей любви, однако боялся услышать отказ и поэтому сейчас не находил слов. Он, как бы, обманывал себя, утешаясь надеждой, что наступит момент, когда Ольга вспыхнет к нему такой же безумной любовью, что испытывал он, и тогда он сделает ей предложение, и оба будут так счастливы, что этого счастья им хватит до самого конца их жизни… А сейчас у него не поворачивался язык сделать то, что приведёт к концу их теперешних отношений.