Время дня: ночь
Шрифт:
— Нет, брат Саша! — твёрдо сказала девушка, выдавливая последний пакет сливок в стакан. — Ты многого не знаешь… — Она протянула и положила свою руку на его. — Ты меня извини, Саша… Но я должна общаться только с Вовой.
— Но, ведь, мы все вместе в одном Ордене… — возразил Саша.
— Я не… в Ордене, — прошептала Оля. — Она отпустила его руку, стала пить сливки.
От яркого солнечного света, Саше вдруг сделалось жарко. Он почувствовал головную боль, схватившую как-то разом всю черепную коробку.
Ольга допила сливки, вытащила откуда-то бумажный рубль, протянула Саше.
— Спасибо, тебе, брат. Это за сливки.
— Нет, не
— Ты меня не провожай, не надо… — Она оставила деньги на столе, поднялась. — Не забудь про пылесос. — Девушка сделала шаг в сторону. — Прощай…
— "Прощай"? — переспросил Саша, и этот вопрос как будто повис в воздухе, и в зале наступила тишина, будто его уши заткнули ватой, и солнечный мрак растёкся вокруг.
— Обед кончается! — разрезал тишину чей-то голос. — Ерохин снова будет искать. — Комсорг поднялась из-за своего столика, направилась к выходу.
Сразу ли за этим или какое-то время спустя Саша увидел артикулирующий рот начальника. Ничего не понимая, он медленно поднялся, пошёл прочь.
— Идиот, проклятый! — проговорил Ерохин ему вслед. — И уволить даже нельзя! — Он подхватил и сунул в боковой карман пиджака рублёвую бумажку со стола и — коробку с пола, пошёл за Волгиным следом. Оказавшись в коридоре, он был удивлён тем, что Сашки нигде не было. За такое короткое время он не мог никуда уйти. Он обернулся, окидывая взглядом зал столовой, но и там его не увидел, хмыкнул, зашагал по коридору, по вестибюлю главного здания, к своему кабинету. Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как он несёт казённый пылесос, намеченный им для домашнего пользования.
На следующий день, при обходе, дядя Коля сообщил врачу, что хотел бы с ним поговорить.
— Говорите, Круглов. Я слушаю. — Психоневропатолог остановился в явном нетерпении.
— Я бы хотел поговорить наедине, — пояснил Николай.
— Что ж, если вы, Круглов, так желаете, то мы обязательно потолкуем! — Он окинул палату взглядом. — Я вас вызову…
Через два часа после окончания утренних процедур, Николай сидел в кабинете врача и протягивал ему через стол, заваленный бумагами, письмо из УВИРа, адресованное Николаю, в котором помимо прочего сообщалось, что гражданин США, Владимир Николаевич Круглов, просит разрешить ему въезд в СССР с целью выяснения родственных отношений с гражданами СССР Николаем и Марией Кругловыми.
Врач внимательно прочитал письмо.
— Кто вам это передал? — резко спросил он, хмурясь.
— Жена передала вчерась… — Николай подвинулся к переднему краю стула. — Вы, наверное, ужо знаете обо всём! Ведь о таких случаях, когда родственники находятся после войны, даже по телевизору говорят…
— А знаете ли вы, товарищ Круглов, что вашему здоровью вредны какие-либо эмоциональные перегрузки?
— Так ведь то же сын! Пропал… А тапереча нашёлся! — робко возразил Николай.
— Сын-то сын… А вдруг окажется не сын? Вдруг — ошибка? Что тогда? У вас, Круглов, тогда сердце может не выдержать от расстройства и разочарования. И всё лечение пойдёт насмарку. А это — мой прямой долг и обязанность: заботиться о вашем здоровье, лечить, так сказать… — Врач закурил сигарету, выпустил дым, помолчал. — Скажите мне, Круглов, как вы думаете, почему вы здесь оказались?
— Да, как вам сказать… Перепил малость… Моча, извиняюсь, в голову двинулась… Видать, пора завязывать совсем…
— Моча, говоришь, двинулась, — врач вдруг подвинулся
— Какого оружия? — Николай выпрямил спину.
— Ты, ведь, на военном Заводе работаешь, не так ли?
— Да…
— И давно?
— Да, с самой войны…
— Ты, ведь, в Первом Отделе подписку давал о неразглашении военных тайн, так?
— Может и давал. Я щас не помню, — парировал Николай, начинавший злиться.
— Так почему же ты, сукин сын, мне сейчас сознался, что работаешь на военном Заводе? — врач поднялся, пристально глядя на Николая.
— Так, ведь, всякий знает, где я работаю…
— "Всякий" — это значит кто?
Николай не знал, что отвечать. Молча опустил взгляд.
Игра не клеилась… Он полагал, что прочитав официальное письмо, врач порадуется вместе с ним, поздравит, ускорит выписку из больницы. Но выходило иначе…
— Как насчёт роботов, что хотели тебя убить? — продолжал врач.
— Это, каких таких роботов? — Николай посмотрел на врача вызывающе.
— О которых ты рассказывал Михаилу!
— Так, ведь, он сам начал какую-то чушь пороть… — ответил Круглов, а сам подумал: "Ах, ты, сука, стукач!" — Надоть было что-й-то выдумать в ответ… А то, вроде, как выходило, будто он — больной, а я — здоровый…
Врач вышел из-за стола, стал шагать по кабинету, заходя за спину своего подопечного. Выпуская дым, он несколько раз окидывал Николая взглядом, вычисляя, по какой модели строить здание, в основании которого оказался заложен смутный психологический облик его пациента.
— Не хотелось обижать парня, — добавил Николай. — Он, ведь, похоже, на самом деле немного того… этого…
Врач молча мерил шагами кабинет, и дядя Коля чувствовал себя неловко.
— А как же вы, энтого, узнали, что я ему говорил? — спросил он, помолчав немного, — Вроде бы никого рядом не было…
Докурив сигарету и неспешно размяв окурок в пепельнице, каким-то хриплым голосом врач ответил:
— Наша задача — всё знать. — Он сел за стол. — Ступайте, Круглов, к себе в палату. Я подумаю, какое вам назначить лечение. И главное, не волнуйтесь. В своё время повидаетесь со своим сыном. Если это… на самом деле… сын…
Николай вышел из кабинета, тихо закрыв за собою дверь.
Часть пятая Старший брат
"Порвалась дней связующая нить.
Как мне обрывки их соединить!"
1. Школа коммунизма
Все члены Ордена продолжали регулярное общение. Лишь только Вова и Оля не посещали общие собрания. Как Саша понял из объяснений Санитара, Вова руководил другой "пятёркой", куда в частности, входили дворник, Никаноров и какие-то ещё неофиты. Впрочем, Вова-хиппи, как первый помощник Санитара, иногда участвовал в собраниях их пятёрки. Саша не пропускал ни одной встречи, каждый раз в глубине души надеясь встретить Ольгу. Но увидеть её удавалось лишь по воскресеньям, в костёле, куда она приходила всегда со своим наставником. Саше только иногда удавалось поздороваться с девушкой. Опасаясь предполагаемой слежки стукачей членам Ордена запрещалось каким-либо образом показывать, будто они знакомы друг с другом. Только Вова и Оля, и, отдельно от них — Наташа и Ира, всегда ходили вместе.