Время дождей
Шрифт:
«Иконы Тордоксы…»
— Насколько точно установлено, что иконы, которые мы ищем, писал именно Тордокса? — по-военному четко сформулировал Холодилин давно интересовавший его вопрос. — И насколько точно доказан факт существования иконописца?
Ненюков не раз думал об этом. Позднова и ее последователи могли ошибиться, доверившись анализу приемов, данным устного творчества, поверив тексту подписных икон. Своя точка зрения на Мастера была у Мацуры…
И все-таки существовало главное — сами шедевры,
Со своего места он видел киоски, ограничившие с обеих сторон сектор захвата. У Союзпечати топтались несколько покупателей. «Военная книга», похоже, не открывалась много дней. Чувство обостренного внимания не оставляло Ненюкова. От комнат отдыха прошел лейтенант милиции, должно быть инспектор наружной службы. Парни в куртках из болоньи подшучивали друг над другом.
Ненюков подошел к киоскерше Союзпечати, поздоровался, она обратила на него внимание.
— Внизу, пожалуй, побойчее торговля идет, — сказал Ненюков.
Киоскерша оказалась разговорчивой.
— Отстоялась на улице… — она показала на валенки с галошами. Под ноги была подложена деревянная решетка.
— Вы про бумажник ничего не слышали? На днях это было, рано утром…
— Как же! Это с вами было? Бумажник передали дежурной по залу… Вам не сообщили?
— Это не мой. А где его нашли?
— Где-то здесь, под лавкой, — она показала на злополучный диван, где во время операции сидел Сенников. — Пустой, правда. Дежурная, видно, не передала по смене, забыла. Дочь у нее болеет… Не знаете, зима будет в этом году?
— Обещали!
Простившись с киоскершей, Ненюков спустился вниз, прошел в дежурную часть отдела милиции. В просторной комнате с планом участка и пультом оперативной связи, никого не было, кроме дежурного. Начальника розыска вызвали в управление, заместитель работал ночью — Ненюков оставил записку.
— Завтра утром бумажник будет у вас, товарищ подполковник, — пообещал дежурный, — можете не беспокоиться. Я лично передам.
— Пусть позвонят мне.
— Будет сделано.
— Работаете давно? — Ненюков поколебался: он рассчитывал говорить с начальником розыска.
— Только в дежурной части семь. А так пятнадцать лет.
— В зале наверху часты карманные кражи?
— В новом? — Дежурный подумал. — Только у билетных касс. А что?
Оказавшись на очной ставке, недавние сообщники молча присматривались друг к другу.
В комнате было темновато, следователь поднялся, чтобы включить свет. Уже следователь прокуратуры, принявший дело в свое производство, молодой, болезненно-полный, раздавшийся
— Имеете личные счеты? — спросил он.
Сообщники выжидали недолго.
— Он не раз угрожал мне, — вспомнил Филателист.
Сенников скрипнул зубами.
— Ясно. Вопрос к вам, — следователь обратился к Филателисту. — При каких обстоятельствах совершено преступление?
Филателист ждал вопроса. Он заговорил, глядя Сенникову в лицо:
— Данные мною показания подтверждаю полностью. Сенников угрожал, у меня были основания полагать, что угрозы будут приведены в исполнение…
— Почему?
— Он рассказал про убийство пастуха…
Сенников повернулся на стуле, едва не сломав его.
— Где я об этом рассказывал? Пусть назовет!
— В Залесске, когда шли по парку!
— Что говоришь?
— Убийца!
— Пусть скажет, как именно я сказал про Торженгу! — Сенников настаивал на бессмысленном: требовал в точности привести слова, которые, кроме них, никто не слышал.
— Торженга? Значит, знает о чем идет речь? — Филателист повернулся к следователю. — Он сказал: «Если кто-нибудь появится, отправлю к праотцам, как Фадея в Торженге!» Дословно!
Сенников сделал попытку броситься на напарника, но Гонта, стоявший позади, с силой схватил его за плечи. Следователь вызвал конвой.
— Уведите!
Сенникова душила злоба. Уходя, он повторил как заклинание:
— «Живем с бабушкой, никого не держим…»
— Разрешите, — Филателист потянулся к папиросам на столе. Следователь достал из ящика спички.
Несколько минут все прислушивались к звукам, доносившимся из глубины следственного изолятора.
— На местах происшествий — в квартире онколога, в Торженге, — сказал следователь, — находили окурки сигарет. Сенников, по-моему, не курит?
— Выходит, я не один таскал ему каштаны из огня.
— Возможно.
План допроса Филателиста был разработан с учетом всех добытых данных.
— Я хотел бы затронуть такой вопрос, — продолжал следователь. — Вы снимали комнату на фабрике зонтов?
— Было, я упустил из виду. Это важно?
— Сенников жил с вами?
— Какой-то злой рок все время толкал меня к нему.
— После ареста у вас остались его личные вещи — письма, фотографии…
— Фотографии, письма? Что вы хотите сказать?
В Филателисте было что-то от застенчивости шулера, которого не раз ловили с поличным.
— Вы хорошо придумали — прятаться за Сенникова. Фигура скомпрометированная, особо опасный рецидивист.
— Не понимаю.
— Он был игрушкой в ваших руках.
Филателист будто даже успокоился. Теперь в нем не было ничего от Нестора, да и вся история с пастушком казалась лишь уловкой, способом представить себя недалеким.