Время дождей
Шрифт:
Доигрались.
И тут ниоткуда в зал входит женщина в черных как смоль сапогах. Я застываю, не в силах унять восхищение. Что за красавица! Кто это, Господи? Кто? Посланница неба?
На разум находит затмение.
А Ирма спокойна. Похоже, что ей все равно.
Тем временем женщина, не обращая на нас внимания, садится за столик и закидывает ногу на ногу. Она равнодушна. Ей нет дела до мира вокруг, и даже гроза не тревожит ее отрешенность.
– О! Фрау Кэтрин! – от визга брюнетки я чуть
Редко увидишь подобное.
Что это? Лесть?
Нет. Не похоже. Скорее волнение. Плюс обожание на фоне разлуки.
– Кто эта женщина, Ирма?
Смятение.
– Хм… Фрау Кэтрин.
– Я слышала.
Руки мне неподвластны. Я вся будто в коме. Какое-то странное новое чувство.
– А если точнее?
– Мы с ней незнакомы. Я бизнесмен, а она – из искусства.
– Но ты ее знаешь?
– Конечно.
– Откуда?
Неловкая пауза.
– Будешь смеяться. Она сестра Эммы.
– Родная?
Секунды текут словно вечность.
– Родная. Близняшка.
За кадром мгновения звучит не слышный для нас оркестр, и я умолкаю, потрясенная неожиданностью ситуации. Так вот она, Эмма! Увидев ее сестру, я начинаю понимать состояние Ирмы.
И Поля.
Ведь Кэтрин… Она королева. Таких единицы. Влюбиться в нее – отнюдь не сюрприз, а обычное дело. Даже для женщины…
Господи.
Все.
Сердце сжимается, доведенное почти до экстаза, а взгляд мой бесстыже скользит по фигуре Кэтрин. Она безупречна. А ей ведь под сорок…
– Марина, не надо, – пугается Ирма.
Но поздно. Мой разум уже очарован. Как и душа…
Кульминация фильма.
Мир исчезает. И в вечности только она – очаг притяжения в вдруг опустевшей вселенной. Я еле дышу. Меня плющит…
Испуг.
Тишина.
А зрители там, на картинах, висящих на стенах. И им не смешно. Уловив этот тонкий момент, они ждут развязки внезапно закрученной драмы.
Все в напряжении.
Зал, как седьмой континент, теряется в бездне, на самом краю океана. И я в этой бездне, а рядом со мной она. Еще незнакомка, всего лишь объект притяжения.
– Марина, опомнись.
Стена. Между нами стена.
Мой мир – это Кэтрин. А Ирма, увы, наваждение.
Чувства и разум сплетаются в непонятный клубок, который взрывается, полностью парализуя сознание. Меня словно нет. Превратившись в сплошной инстинкт, я делаю то, что не стала бы делать в рассудке.
Я поднимаюсь, иду прямо к Кэтрин, сажусь рядом с ней и смотрю ей в глаза. Нас разделяет не более метра…
Страх? Удивление?
Вряд ли.
Гроза не прекращается ни на минуту. Мы обе молчим. Я не знаю, как быть. Неудивительно. Я просто кукла. А куклы не думают. И говорить… им не положено.
Кэтрин бледнеет.
– Вы
– Возможно.
– Тогда… Может быть, скажете?
Губы немеют. И… ноль реакции.
Гром.
Тишина.
А Кэтрин все ждет. Ей нужны объяснения. Хотя, вероятно, в ее биографии я – это норма, а не исключение. Одна из поклонниц…
Игра продолжается.
И…
– Так и будем? – срывается Кэтрин.
Мой выигрыш. Только… о чем говорить? Что я очарована? Нет. Не об этом. К черту эмоции! Нужно спешить.
Время не ждет. Монотонно перетекая в прошлое, оно исчезает, приближая меня к обрыву. А я… Я теряюсь. Мне трудно связать пару слов, хотя за плечами есть опыт актерской карьеры.
Но страсть побеждает.
– Все так внезапно… Вас зовут Кэтрин?
– Как видите, да. А вас?
– Я Марина.
– Марина? Забавно. Вы русская?
– Вроде бы.
Тьфу!
Ерунда.
Беседа не клеится. Сделав ставку на свой талант, я понимаю, что не в силах тягаться с Кэтрин. Она знаменитость. И пытаясь найти к ней ключ, я творю глупость, от которой не будет толку.
Но…
Жизнь прекрасна, и в ней есть сюрпризы.
– Привет, – Ирма тоже выходит на сцену.
Ей весело.
Да уж.
Немая реприза на пару секунд.
Снова гром.
Перемены.
Кэтрин шокирована. Но отнюдь не приветом Ирмы, а чем-то иным, выходящим за грань понимания. Я это чувствую. В каждом движении женщины – оттенок волнения. Этого не было раньше.
Ирма садится. Секунда молчания. Потом вопрос Кэтрин:
– А вы кто такая? Мы с вами виделись?
– Вряд ли, – признание дается с трудом, – но уж вас-то я знаю.
– Неудивительно. Я знаменитость…
– Дело в другом. Мы общаемся с Эммой.
– Вы Ирма?
Стоп-кадр.
Поток шальных мыслей.
– Она вам сказала?
– Угу. Несомненно.
Все удивление, которое только что переполняло Кэтрин, в едином порыве обрушивается на плечи Ирмы. Она еле дышит. На щеках проступает стыд, но сцена отыграна. Зрители ждут продолжения.
– Простите, – я робко встреваю в беседу, – Кэтрин, а что вас сюда занесло? Какой-то проект?
– Ха! Желание обеда.
– В таком захолустье?
– Ну, знаете…
– Что?
Кэтрин теряется. Чуть опешив от собственной наглости, я быстро сдуваюсь и даже прошу прощения.
Безрезультатно.
Она будто в коме.
– Кэтрин, ну что вы? – почти плачет Ирма.
– Я? Все в порядке…
Подобие стона. И тихая музыка. Музыка ливня.
Время сжимается. Медленный ход минут вдруг ускоряется, словно сменив измерение.
Калейдоскоп.
Кэтрин шепчет:
– Вы знаете, тут… Не слишком уютно…
– Согласна.