Время гарпий

Дедюхова Ирина Анатольевна

— Это несложно! — заявил Мазепов, на которого все посмотрели, как только Антон Борисович озвучил свои требования. — На гастролях он будет даже полезен, решая проблемы с логистикой и растаможкой.

Антон Борисович на Мазепова не смотрел, абсолютно уверенный в его согласии, потому что прямо у себя в голове услышал тихий голос пресс-секретаря Никифоровой: «Молодец, сестричка! Ты была на высоте Аэлоппа!»

15. Аэлло

Дочь Океана глубокотекущего, деву Электру Взял себе в жены Фавмант. Родила она мужу Ириду Быструю и Аэлло с Окипетою, Гарпий кудрявых. Как дуновение

ветра, как птицы, на крыльях проворных Носятся Гарпии эти, паря высоко над землею. Гесиод «Теогония»

«Мне сегодня сорок пять, баба — ягодка опять!» — довольно хмыкнула Алла Давыдовна Мемлис, по мужу Стрельникова, с удовольствием глядя на себя в овальное венецианское зеркало старинной работы.

Ее красивое холеное лицо в последние годы почти еженедельно украшало страницы журналов, газет и экранов телевизоров. Всем были интересны подробности хитросплетений жизненных ситуаций, в которых оказывались ее знаменитые клиенты. В столице уже привыкли, что адвокатом в бракоразводных делах и имущественных споров звезд шоу-бизнеса разной величины, известных продюсеров, депутатов Госдумы и членов Центрального совета правящей партии — неизменно выступает Алла Давыдовна Стрельникова, украшая любой громкий процесс столичного бомонда своей безупречной внешностью и самыми стильными драгоценностями.

В прихожей еще стояла пушистая елочка, украшенная золотыми шариками с бантами из темно-синей тафты. В руке Аллы Давыдовны был зажат бокал с зеленым мартини, на серебряном подносе стояли креманки с оливками и самыми изысканными сортами итальянских и французских сыров, которые дама накалывала крошечной вилочкой с двумя золотыми зубцами.

На ее руках в перстнях и браслетах сверкали аметисты, аквамарины, сапфиры, изумруды… Мягкий шелковый халат укутывал ее изящную фигуру, а в воздухе благоухал бельгийский освежитель воздуха «Весенний сад», рождая вереницу праздных счастливых мыслей о том, что праздники закончились, а будни еще не начались… И целых два дня никто из ее клиентов не позвонит по телефону или в домофон, никто не потревожит ее из суда или из адвокатской конторы. Целых два дня она ни разу не столкнется со своим мужем, лежащим поперек ее покрывала из зебры — в грязном пуховике и с неизменным мобильником возле уха. Но главное, никто не задаст ей бестактный вопрос: «Вы так замечательно выглядите, как вам это удается? А сколько вам лет, если не секрет?»

Сорок пять лет — были ее самым любимым возрастом. Более шести тысяч лет, побывав и вечно юной, и древней старухой, она с удовольствием остановилась на этом возрасте, вынужденная с огромной неохотой, чисто для формальности — в очередной раз проходить путь от младенчества до сорока пяти. В принципе, любой мог при желании понять, что имеет дело… с существом, знавшим о жизни немножко больше других, просто сопоставив несколько удивительные факты биографии Аллы Давыдовны. Какой еще другой красивой девушке 17-ти лет, когда все ее сверстницы с такой же яркой внешностью рвались в театральные вузы, пришло бы в голову никуда не поступать после школы, а устроиться на работу секретарем-машинисткой в районный суд Москвы? В середине 80-х годов уходящего XX столетия, о котором Алла Давыдовна вспоминала с нескрываемой нежностью, ее целью было дорасти до должности помощника судьи районного народного суда Москвы, закончить юридический факультет и в тот момент, когда суды уже перестали быть народными, а стали просто районными, — создать собственную адвокатскую контору.

Несколько не соответствующая ее возрасту рассудительность, удивительная прозорливость и предприимчивость, заставляли и ее отца, Давыда Марковича Мемлиса, во всем слушаться советов единственной дочери. Благодаря ее советам, больше похожим на приказ, он, будучи всего лишь владельцем ларька, торговавшего жевательной резинкой, одеколоном «Шипр» и иностранными сигаретами «Магна», — в краткий период дорос до статуса негласного владельца нескольких московских рынков. Следуя указаниям дочери, Давыд Маркович сблизился с главарем влиятельной группировки Мишей Стрельниковым. Правда, ему не слишком понравилось

желание Аллочки выйти замуж за Михаила. Все же пользоваться услугами бандита — одно, а породниться с ним — совсем другое, как говорили в Одессе. Но Аллочка сказала: «Ша, папа!», и Давыд Маркович решил, что услуги зятя обойдутся ему намного дешевле.

Потом он неоднократно искренне поражался, до какой степени его Аллочка выросла умным и прозорливым ребенком. Бывало, возьмет на дом все печати, подружку-нотариуса пригласит и говорит Давыду Марковичу: «Папочка, сейчас Циммерманша придет, бензоколонки свои на тебя перевести захочет. Ты ж смотри, учитывай, что у них нет автоматизированного контроля, а сами здания нуждаются в ремонте и расширении!»

Давыд Маркович не успеет удивиться, с какого это бодуна Циммерманихе взбредет в голову на него переводить свои бензоколонки, да и где он такого бабла насобирает за выходные, как глянь, а Циммерманиха уже из лифта выходит и прямо в ноги к нему бросается со слезной просьбой освободить ее от всех бензоколонок за недорого. А из особых условий имеет одну деликатную просьбу, чтоб ее Цуцика ихний Мишка больше не бил и выпустил на волю из тайного подвала по Дмитровскому шоссе.

Одно время Давыд Маркович впал в уныние, потому что после «таганских» и «люберецких» на его бизнес накатили вооруженные до зубов чеченские гангстеры. Он решил, что его бизнесу пришел окончательный пипелац, как говорили в Одессе. Но по-настоящему в их районе тогда уже была не Одесса, а настоящий Чикаго времен сухого закона, потому что с чеченцами началась война за водочные заводы, которые Давыду Марковичу достались за обещание, что Мишка кого-то в Польше не прикончит.

Но Аллочка лишь усмехнулась и заметила, что здесь чужакам не какое-нибудь Ведено и даже не Грозный. А как раз она никого в Чеченской республике ковровым бомбардировкам не подвергала, а как юрист — всегда была против подобных бесчеловечных мер наведения «конституционного порядка». Можно подумать, что Конституция настолько принципиальна, чтоб доводить людей до такого нервного срыва. И ей было совершенно непонятно, почему все «наведение конституционного порядка» — должно непременно аукнуться на любимых папиных водочных заводах?

Когда Аллочке было что-то непонятно, за разъяснениями выдвигался Михаил со своими пацанами. Всю ночь у винных заводов Давыда Марковича шел тяжелый бой. Аллочка возглавила штаб, требуя подкрепления с ближайших бензоколонок, мясокомбинатов и консервных заводов. Проявили отзывчивость даже китайские триады и вьетнамские джонки, выпускавшие самые настоящие французские духи и платья от «Дольче и Габана» в подпольных цехах Давыда Марковича.

Чеченцы отступили, но победу было праздновать рано. Через неделю после ночного боя у деревни Каюково в ближнем Подмосковье какие-то мерзавцы открыли огонь по иномарке, в которой находился Михаил Стрельников и двое его охранников. Мишка и его телохранители открыли ответный огонь на поражение, сумев таки поразить движущиеся цели, удиравшие в ближайший перелесок. Сами они получили тяжелые ранения, но выжили. Опознав нападавших, Аллочке даже позвонили из ФСБ и, выразив глубокое сочувствие к ее душевным переживаниям, сообщили, что если бы Миша был их штатным сотрудником, то за ликвидацию полевого командира Гарипова он был бы представлен к правительственной награде.

Во время этого разговора Аллочка молчала, только на ее прекрасном лице играли желваки на точеных скулах. Положив трубку на аппарат, она повернулась к перепуганному отцу и сказала: «Нет, папа, я эти спецслужбы совершенно отказываюсь понимать! Ведь одни проблемы от них, одни проблемы! А мы их решай, да? Таки мы их решим, что за вопрос? Но звонить и сообщать, что Мишке за два трупа награда положена, а не тюремный срок, а они ее не дадут, а для своих оставят… Согласись, это уже слишком!»

Алла всегда переживала за мужа, выбравшего такое сложное поприще в жизни. Она никогда не довольствовалась ролью обычной спутницы жизни авторитета, став настоящей боевой подругой и адвокатом, без проблем разруливая самые сложные процессы, став почти постоянным персонажем криминальных хроник. Не удивительно, что она была единогласно выбрана вице-президентом Гильдии адвокатов столицы.