Время химер
Шрифт:
– Ты добился своего…
– Я получил то, чего хотел, – фаталистически соглашается он, касаясь своей раны.
Алиса поворачивается и смотрит на русский модуль «Звезда».
– Пора заняться Пьером. Свяжемся с Землей, узнаем, когда оттуда прилетят… и избавят нас от него.
Двое французских ученых докладывают Центру управления в Куру об обстоятельствах акта саботажа в отношении инвентаря Алисы, изобличении виновного, судьбе обоих американских астронавтов и модуля «Кибо», отправленного преступником в межзвездный полет.
Они также сообщают инженерам
Придется ждать.
Алиса и Симон решают вести на станции нормальную жизнь, кормить Пьера и поддерживать отопление и вентиляцию в русском модуле.
Французы посвящают большую часть времени совместной работе над проектом «Метаморфоза».
– Передай мне, пожалуйста, сперму, Симон, – просит коллегу Алиса.
Ученый подает ей тонкую пробирку с серебристым веществом.
– Простое любопытство: у тебя уже есть опыт жизни в паре, Алиса? – обращается он к ней как ни в чем не бывало.
– Моя жизнь посвящена науке, только ей одной.
– Страсть к науке – единственная причина твоего безбрачия?
– Моя бабушка была русской, – отвечает Алиса с непробиваемым спокойствием. – Вынашивая мою маму, она работала на атомной электростанции типа Чернобыльской и, наверное, как-то раз слишком близко подошла к плохо защищенному месту с сильной радиацией… В итоге моя мать родилась с пороком развития, медики называют это «синдактилией» [17] .
17
Синдактилия – врожденная аномалия развития пальцев на руках или ногах, представляющая собой полное или частичное сращение двух и более пальцев.
– Кажется, я знаю, что это такое. Сращение пальцев?
– Оно самое. В школе над ней смеялись одноклассники, говорили, что она будет чемпионкой по плаванию…
– Бедный ребенок! Представляю, как тяжело ей приходилось!
– Она всегда носила перчатки, чтобы скрывать свой недостаток. Потом семья эмигрировала во Францию, мать выучилась на биолога, познакомилась с моим отцом, ученым, изучавшим мутации живых организмов. Он был ее преподавателем. Несмотря на разницу в возрасте, они были счастливой парой, произвели на свет меня. А потом мой отец, помешанный на полетах, разбился при падении с параплана.
– Вы остались вдвоем с матерью?
– Она всегда поддерживала все мои начинания, особенно работу над второй диссертацией, когда мне пришла мысль создать при помощи генной инженерии гибридного летающего человека. Она даже призналась, что благодаря этому моему замыслу стала гордиться своими перепонками между пальцами, и одобрила мой план оснащения человека крыльями летучей мыши. По ее словам, этим я упрочила свою связь с отцом.
– Теперь мне понятнее, чем ты руководствовалась.
– Как-то раз она отдыхала с новым другом под Аркашоном [18] ,
18
Город на юго-западе Франции.
Алиса вздыхает.
– Знаешь, что самое странное? Первое, о чем я подумала, когда узнала об этой новой драме, это что у матери не хватило перепонок между пальцами, чтобы выплыть вместе с кем-то, преодолев течение.
Эти печальные воспоминания вызывают у девушки грустную улыбку.
– Чего тебе только не пришлось пережить! – сочувствует Симон. – К счастью, ты не унаследовала недостаток матери.
– Этот – нет. Но у меня все равно есть физический изъян…
Рассказать ему или лучше не надо?
Она выдерживает паузу, делает глубокий вдох.
– У меня есть одна морфологическая особенность, полностью меняющая ход моих мыслей.
Симон косится на ее руки.
– Нет, не там. Мой изъян, что называется, невидим глазу. У меня эндометриоз.
Симон с озабоченным видом качает головой.
Похоже, он знает, о чем речь.
– Всему виной остатки неандертальского ДНК. Это очень сильно снижает мои шансы завести детей, – на всякий случай уточняет она.
Кажется, он смущен ее откровенностью. Она пожимает плечами и возвращается к прерванному занятию.
– Спасибо за сперму. Где яйцеклетки? – спрашивает она.
Симон вынимает из переносного холодильника другие пробирки и микропипетку.
– Вот, значит, зачем тебе понадобились гибриды? Они стали бы в некотором роде твоими искусственными детьми, заменой настоящих?
Алиса притворяется, что не слышала вопрос, и наклоняется к микроскопу.
– А тебя, Симон, ждет на Земле женщина?
– Нет. – Он вздыхает. – Говорю же, я был немного ипохондриком. Как ни смешно, в юности я ужасно боялся подцепить СПИД. Даже когда появилось лечение от гепатита В, я боялся им заразиться. То же самое с вирусом папилломы, сифилисом, хламидиозом… Я поборол свой страх только в двадцать один год. Добиться этого оказалось очень нелегко…
Алиса так заинтригована, что забывает про микроскоп.
– Свой первый… первый интимный опыт я приобрел со студенткой-медичкой. Думал, так безопаснее, уж она-то сумеет обо всем позаботиться. Потом были другие женщины, тоже все из медицины. Но отношения редко тянулись дольше двух-трех недель.
– Из-за твоего страха венерических болезней? – бесцеремонно спрашивает молодая женщина.
– Еще, наверное, из страха обязательств, – сознается Симон. – Я боялся, что меня загонят в угол. Это объясняет, почему я до сих пор холост.
– Моя мать говорила: «Все годные мужчины разобраны, если кто свободен – значит, у него скрытая проблема».
Вспоминая мать, она улыбается.
– И вот мы с тобой здесь, двое отрезанных от мира одиночек. Прямо Робинзон и Пятница.
Есть еще Суббота – запертый в русском модуле.