Время инверсий
Шрифт:
О, смуглянка-змея Чакрадэви сумела бы завладеть сердцем льва!
Видение предстало ей так ярко, что колдунья замотала головой, тихо всхлипнув. Ну почему, почему, почему?
Бесконечно опечаленная, она перебирала в уме возможности, которые могли бы открыться ей и миру, избери красавец-проповедник иную судьбу, сыпала проклятьями на десять сторон света… и навсегда забывала последние обращенные к ней слова.
– Ты и подобные тебе – вы настолько потонули в существовании, что не способны покинуть его даже после смерти… Можно ли не относиться к вам с состраданием?
Гесер
– Ну-ка? – веско подбодрил шеф.
– Вот! – Юля тряхнула распечаткой. – Лисий Анатолий Петрович, место жительства – Магадан, в Певеке у него живет брат, и он к нему ездил! Второго такого нет!
– Успокойся, – сказал Гесер Юле, просветлев лицом. – Все сведения об этом Лисем…
– Уже! – выдохнула девушка.
– Где он сейчас? – спросил Завулон.
– В… – Юля осеклась. – В М-ма…
Вскоре, видимо, половине Ночного Дозора Москвы предстояло бороться с заиканием.
Завулон вздохнул.
– Гесер, – сказал он.
– Что?
– Их двое.
– Определенно двое, – согласился Пресветлый. – Но должно же у двух Невидимок быть что-то общее. Есть у Лисего особые приметы?
Изучение распечатки привело к выводу: Анатолий Лисий был, безусловно, неординарным человеком. Но неординарность такого рода встречалась достаточно часто и сама по себе не удивляла.
Тысяча девятьсот шестидесятого года рождения, женат не был, получил высшее образование, но работает сторожем; ведет аскетический образ жизни, близких отношений не поддерживает ни с кем, разве что ездил к брату. Любит уединение.
Еще А.П. Лисий увлекался эзотерикой, но, судя по всему, достаточно прохладно – ни в каких организациях не состоял, на сектантские кличи не отзывался.
– Ну, – разочарованно сказал Завулон, – да в Москве найдется тысяча не просто таких же, а именно таких. Включая год рождения и эзотерику.
Гесер пожевал губами.
– Остается последнее, – хмуро заметил он. – Ревоплощение.
Подобных мер безопасности не помнили за всю историю Дозоров.
Не потому даже, что угроза была поистине страшной. Просто Иным никогда не требовалась такого рода охрана.
Оперативникам строжайше запретили входить в Сумрак, смотреть сквозь него и даже – в качестве дополнительной предосторожности – распорядились снять амулеты. Так что плечистые молодцы маялись у одного из подъездов «Ассоли», высматривая ночных гуляк самыми обычными глазами. Подъезд был не заселен. Вероятность того, что покупатель пойдет смотреть люксовую квартиру в четыре часа утра, стремилась к нулю; вдобавок двери подъезда заперли изнутри. Собственно мероприятие проходило на самом верхнем этаже здания. Ревоплощение нельзя было провести, не прикасаясь к Сумраку. Утешала меня только надежда, что область влияния Невидимки не безгранична и двадцать второй этаж – не шестой, на котором свалило шефа Дневного Дозора…
В огромной квартире-студии, пустой, запудренной цементной крошкой, не было никакой мебели, кроме десятка складных стульев – и широких подоконников. На одном
Доброволицей для временного ревоплощения несчастной Сони Лагутиной вызвалась Юля. Сейчас, в середине полутемного зала, она стояла, выламывая пальцы: все-таки процедура предстояла, мягко говоря, неприятная, а я еще тянул с началом. Известно ведь, что хуже нет, чем догонять и ждать…
Гесер поймал мой взгляд и ободряюще кивнул.
…Соня, приди к нам.
Сонечка, ты нам очень, очень нужна.
Возвращайся. Поднимись из Сумрака, мы примем тебя обратно в жизнь.
Мы тебя ждем.
Я звал ее, словно заплутавшего в лесу ребенка. Словно потерянную мать. Словно далекую возлюбленную…
Иные умирают не так, как люди. Утратив тело, лишенные возможности вернуться в обычный мир, они бродят в Сумраке смутными тенями, тоскующим, дрожащим маревом. Их можно вернуть. На время или насовсем – зависит лишь от количества истраченной Силы.
Силы у меня было достаточно.
От напряжения кружилась голова, я звал и звал, исходил зовом…
Но Соня не откликалась.
Юля смотрела на меня с мукой.
Ни призрака. Ни искры.
Я выпал из Сумрака. Буквально выпал, потому что не удержался на ногах и сел на пол. Голова кружилась. Я повалился вперед, ударился локтями, свернулся в бессильный комок…
– Борис Игнатьевич, – выдавил я, – ее нет!
– Нет… – тихо повторил Гесер. – Ну что ж…
Кажется, он не удивился.
– Ну-ка, – резковато произнесла Ольга, – дай я попробую.
Юля обреченно прикрыла глаза.
Я почувствовал, как Сила Ольги рванулась в Сумрак, пытаясь проделать то, что не удалось мне; голос любящий, страстный, отчаянный… Но Сумрак молчал, он не мог отдать нам мертвую Соню Лагутину.
Потому что ее – в нем – не было.
– Нет, – прошептала Ольга упавшим голосом.
В огромном, пустом, гулком здании содрогнулось эхо. Пелена туч укрыла луну.
– Что же, – сказал Гесер, – вот теперь у меня, собственно, и не осталось сомнений. Спасибо, Юля, Антон, Ольга. Простите.
В офис Ночного Дозора на Соколе ехали вместе. Начальники обоих Дозоров около получаса беседовали с глазу на глаз, после чего Завулон уехал, а Гесер пригласил меня к себе.
Шеф стоял у окна с чашкой кофе в руке. Он заговорил первым, не глядя на меня, ровно и невозмутимо.
– Зарукавье Джамшида, – сказал Гесер, – строго говоря, не имеет отношения к ясновидению. Ты же знаешь о Зеркале? Оно давно сгинуло, к несчастью… Зеркало показывало обладателю любое место и время, любой момент прошлого, настоящего и будущего, но перед тем, как им воспользоваться, следовало выбросить из головы собственные фантазии о том, что тебе предстоит увидеть. Иначе Зеркало показало бы то, что ты хочешь, а не то, что есть на самом деле. Так вот, чистоту мыслей мага обеспечивало Зарукавье. Я не знал, кто или что есть Невидимка, и слишком боялся потонуть в вымыслах.