Время колокольчиков
Шрифт:
Сердце колотилось в грудной клетке, как взбесившийся дятел, когда ключ щелкнул в замке и тяжелая дверь отворилась. За ней, вроде, послышались шорохи, и на секунду я пожалела, что не оставила Ольгу в машине. Глупая улыбочка уже взобралась на лицо, когда раздалось громогласное “мяу” и верхний свет показал пустой коридор с настенной вешалкой и узкой галошницей.
В гостиной меня, естественно, тоже никто не ждал. И в спальне. И даже на кухне.
– Не расстраивайся, – произнесла из-за спины Ольга, и после этих слов я по-настоящему расстроилась. Собрав волю в кулак, указала гостье на дверь
Со стороны зрелище наверняка выглядело престранно: плачущая дева со скорбным лицом провожает в мать ей годящуюся женщину в уборную, скупая слеза слабо светится в отблесках коридорной лампочки, за дверью журчит вода.
Сдержанные слезы пошли носом. Обесчестив парочку бумажных салфеток, я решила не драматизировать и включила гирлянды на елке. Уровень драматизма неожиданно вырос.
Щелкнул замок уборной, в комнату вошла Ольга, выдерживая стандартное, ничего, кроме вселенской мудрости, не выражавшее лицо.
– Знаешь, Аня, я верю в судьбу…
“Ой, нет-нет-нет, – подумала я. – Сейчас она решит меня утешать до самого боя курантов. Лучше уж я в одного напьюсь красненького, чем слушать ее обтекаемые советы”.
– И раз уж цепочка событий завела меня сюда и позволила увидеть тебя на перепутье, я решила, что подарок, который я готовила племяннику, должен достаться тебе. Но дело в том, что воспользоваться им ты должна под бой курантов. По крайней мере, таковы инструкции. И я бы не стала нарушать переданные мне на хранение традиции. Поэтому позволь мне остаться с тобой и встретить Новый год здесь. Понимаю, тебе может быть скучна моя компания, но я могу стать неплохим собеседником.
– Но ведь вас ждет семья, разве нет?
– Я позвоню им сейчас, думаю, меня поймут.
Находиться с Ольгой в одном помещении вдруг стало жутковато. Чего угодно можно ждать от человека, который оставляет семью в новогоднюю ночь ради нервной коллеги, какая, вообще-то, могла иметь другие планы на сей одинокий вечер. Тут-то мне показалось, что ложь про Соню могла бы неплохо зайти и на этот раз, предложи я ее секундой-другой раньше. Но теперь уже было поздно, Ольга ушла на кухню с лицом решительным и смиренным, в руке у нее лежал мобильник.
Разговор с родственниками длился недолго, буквально нескольких слов ей хватило, чтобы убедить домочадцев в необходимости провести новогодний вечер черт знает где, черт знает с кем.
Я не удержалась и спросила, кивая на телефон:
– А они точно не расстроились?
– Они знают, что я не стала бы отказываться от праздника с семьей, если бы на то не было особой причины.
Лицо мое, предположительно, выражало смесь уважения и благоговейного страха.
– Если честно, Ольга, по-моему, вы переоцениваете сложившуюся ситуацию, – осторожно начала я. – Не такая уж и особая эта моя “причина”.
– Конечно, она не особая. Уверена, ты это переживешь. В конце концов, жизнь только начинается. Но моя миссия на сегодняшний день в другом, – загадочно проговорила она, и глаза ее свернули. Захотелось крикнуть: “Мама!”, схватиться за голову и убежать в закат. Но вместо моего рта вновь открылся рот Ольги, и она, слишком добродушно, надо сказать, для узкого ее лица, добавила:
– Но
Идти на кухню с загадочной женщиной за сорок было страшно, как никогда. В конце концов, на кухне ножи, а ножами можно срезать с костей филе. Вдруг ее миссия в том, чтобы принести человеческую жертву своему странному богу с улитками на затылке и вкусить его плоть и кровь, посредством ритуала вселившуюся в мои бренные бока?
Несмотря на вакханалию в голове, выглядеть я старалась спокойно и уверенно. Руководило мной при этом странное, залегшее на подкорку убеждение, что дикий зверь чувствует страх, а сильных духом он не цапнет, потому что так у них, у зверей, принято – не тягаться с равными.
– Да, я замочила крылышки в чесночно-медовом маринаде…
Никогда еще “замочила крылышки” не звучало так неоднозначно.
– …и для “Зимнего” все есть, хотя я не фанат, если честно, только в этом году почему-то захотелось немножечко традиционности. Еще у меня есть карбонат, сыр с плесенью, вот икра красная на бутерброды, что там еще… – выкладывала я продукты из холодильника, прячась за возвышавшейся на глазах гастрономической стеной. – А, ну конечно, пекинская капуста и овощи, можно сделать салат с горчицей и яблочным уксусом. И торт, кстати! Торт на балконе стоит.
Продуктовая гора выросла на скромном кухонном столе, и стало понятно, что сейчас придется складывать все назад, иначе резать будет не на чем.
– Я не кушаю мясо, яички и молоко, но давай все равно порежем на стол.
– И алкоголь не употребляете? – почти без ехидства спросила я.
– Как правило, нет, но могу выпить бокал вина или шампанского в новогоднюю ночь, – тонкий рот Ольги изобразил нечто вроде умильной улыбки.
Еще полчаса мы нарезали салаты и тщетно пытались вести простую человеческую беседу.
Разговор шел туго. Стараясь создать впечатление гостеприимной хозяйки, я то и дело что-нибудь спрашивала, рассказывала истории из жизни и даже вспомнила парочку бородатых, слегка сексистских анекдотов, которые Ольга не то что не оценила, скорее, не поняла. Педантично нарезая капусту в салат, она иногда выдавала что-нибудь шаблонно-глубокомысленное, так что в иных случаях молчание придавало ее виду больше мудрости.
Позвонила мама и привнесла в заунывные праздничные посиделки щепотку живой человеческой речи. Врать в этот раз не пришлось: я действительно праздную Новый год с подружкой. Возрастной такой подружкой, о которой не знаю ничего, кроме того, что она не ест животных и продукты их жизнедеятельности, не курит, не пьет, медитирует по утрам и выглядит так, будто ее слепили из воска.
Увы, Ольга молчала и впредь, не подавая признаков жизни, и мама небезосновательно, надо сказать, заподозрила меня в очередном непродуманном вранье.
– Ну что ты там одна будешь Новый год встречать? Не выкобенивайся! Бери такси и к нам!
– Да не одна я, господи боже! – прикрыв трубку ладонью, жалобно попросила гостью ожить на минуточку, после чего можно снова впасть в анабиоз хоть до следующей зимы: – Ольга, пожалуйста, скажите что-нибудь!
– Аня не одна, мы тут вместе празднуем Новый год, – молвила та.