Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5
Шрифт:
Слишком все сложно и запутанно выглядит.
Может, все-таки не ТИА?
Я вновь погрузился в карточку медосмотра и принялся перебирать симптомы.
Может, психотропное воздействие? Какой-нибудь препарат — бензодиазепины, скополамин, нейролептики — мог помутить его разум, вызвать спутанность, забывчивость. Я видел пациентов, чьи глаза становились пустыми от одной дозы. Хироси мог получить что-то через еду или воду, чтобы он стал уязвимым в нужный момент. Трение головы могло быть побочным эффектом — зуд, головокружение, ощущение «плывущего» мозга.
Но я пролистал анализы: токсикология
Тогда, может, посттравматическое стрессовое расстройство или хронический стресс?
Шантаж, угрозы, личные беды могли сломать его. Я знал, как стресс выжигает людей: они теряют концентрацию, «зависают», смотрят в пустоту. Хироси мог быть под давлением, и его потерянный взгляд, о котором говорила Юми, был бы реакцией на страх. Паника, усталость. Но в справке не было намёков на психологические проблемы, да и Хироси был дисциплинирован, как монах. Чтобы довести его до такого, нужен был мощный удар, а Юми говорила, что симптомы начались недавно. Слишком внезапно для стресса, и он не выглядел сломленным — скорее, сбитым с толку. Не подходит.
Я нахмурился, перебирая бумаги.
А что, если эпилепсия? Височная, с субклиническими приступами. Краткие эпизоды, когда человек «выключается», смотрит в никуда, потом возвращается. Его паузы, трение головы могли быть аурой — предвестником, когда мозг посылает странные сигналы. Уходы из кадра? Попытки уединиться, скрыть приступ. Но в справке — ни слова о неврологии, ни судорог, ни обмороков. Эпилепсия не начинается просто так, без триггеров или истории, а Хироси никогда не жаловался на что-то подобное. К тому же, его работа после пауз была точной, почти идеальной. Эпилепсия бы нарушила ритм. Исключено.
Следующий вариант — отравление или токсин. Нейротоксин, вроде ртути или синтетического яда, мог вызвать когнитивные сбои: забывчивость, головные боли, смятение. Я думал о том, как кто-то мог отравить Хироси, чтобы он не заметил подмены фугу. Это вписывалось в мою теорию подставы, но анализы снова подвели: кровь чистая, никаких аномалий. Если это токсин, он был слишком тонким, чтобы его поймали на стандартном осмотре. Но тогда где следы? Хироси не выглядел отравленным — он закончил блюдо, передал его Юми. Токсин бы оставил больше следов. Не то.
Ранние стадии деменции? Болезнь Альцгеймера или сосудистая деменция. Я видел, как люди теряют себя по кусочкам: забывают мелочи, путаются в знакомых делах. Но Хироси не стар, да и симптомы появились слишком резко. Деменция крадётся медленно, а не бьёт, как молния. В справке нет намёков на когнитивные тесты или жалобы на память. Это не деменция.
Я отложил папку, потирая виски. Все эти варианты — психотропы, стресс, эпилепсия, токсин, деменция — могли бы объяснить, но что-то не сходилось. Анализы были слишком чистыми, поведение Хироси — слишком преходящим. Он был нормальным, потом терялся, потом снова собирался. Это не яд, не нервы, не хроническая болезнь.
Все-таки это ТИА.
Кратковременное нарушение кровотока в мозгу, длящееся минуты, иногда секунды, и исчезающее
Я схватил телефон и начал набирать сообщение Акико, но остановился. Лучше рассказать ей всё вечером, в баре, когда Кобаяши не будет дышать ей в затылок. ТИА — это ключ, но не вся правда. Если я прав, то Хироси не виноват. Он был пешкой, жертвой, как и Сато. И кто-то очень умный разыграл эту партию прямо под моим носом.
Я отложил папку и посмотрел в окно, где Токио сверкал тысячами огней. До вечера еще было далеко.
Ичиро ворвался в кабинет, как ураган. Его обычно расслабленная улыбка исчезла, волосы были растрёпаны, а в глазах металось беспокойство. Он захлопнул дверь и остановился перед моим столом, тяжело дыша, будто бежал сюда через полгорода.
— Кенджи! — выпалил он, даже не добавив привычного «-сан». — У нас проблемы. Большие.
Я выпрямился в кресле, чувствуя, как внутри всё сжимается. Ичиро не паникёр — если он взволнован, значит, дело серьёзное.
— Что случилось? — спросил я, мой голос был спокойнее, чем я себя чувствовал. — Выкладывай.
Он не ответил сразу, вместо этого схватил пульт с моего стола и направил его на телевизор в углу кабинета. Экран ожил, и я услышал бодрый голос ведущей новостей, чей тон был слишком профессиональным для того, о чём она говорила.
— «Добрый вечер, это новости Токио. Сегодня город потрясён трагедией в ресторане „Белый Тигр“, принадлежащем корпорации „Спрут“. Заместитель министра Масахиро Сато скончался вчера вечером от отравления фугу, приготовленного в заведении. Полиция задержала повара Хироси Накамуру, но расследование вызывает всё больше вопросов. Эксперты говорят, что случай может подорвать доверие к ресторанам высокой кухни в Токио. Наш корреспондент сообщает с места событий…»
Камера переключилась на молодого репортера, стоящего перед «Белым Тигром». За его спиной виднелись полицейские ленты и любопытные зеваки.
— «…скандал уже сказывается на репутации „Спрута“. Вопрос остаётся открытым: был ли это несчастный случай или нечто большее? Мы будем следить за развитием событий. С вами был Хироши Ямада, канал Токио-24.»
— Вот что случилось!
— И что с того? — пожал я плечами.
Ичиро выключил телевизор, бросив пульт на стол, и повернулся ко мне. Его лицо было мрачнее тучи.
— Это ещё не всё, — сказал он, его голос дрожал от сдерживаемой злости. — «Морской Ветер», наш главный поставщик рыбы и мяса, только что прислал письмо. Их директор, Такеши Кояма, отказывается сотрудничать, пока мы не докажем, что «Спрут» не виновен в смерти Сато. Боится, что его бренд утонет вместе с нами. Говорит, появились большие репутационные риски для его фирмы.
— Что?!
— Такеши Кояма говорит, что убийство в нашем ресторане сильно ударило по репутации не только нашей, но и его. Если он разорвёт контракт, Кенджи-сан, у нас будут перебои с поставками. Фугу, тунец, говядина — всё, что делает «Белый Тигр» особенным. Искать нового поставщика — это недели, а то и месяцы. Мы не можем этого допустить.