Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5
Шрифт:
— Я… вернулся, — сказал он медленно. — И отдал блюдо Юми. Она ждала, я выложил фугу на тарелку… как обычно, в форме цветка.
Я прищурился, чувствуя, как внутри зашевелилось что-то холодное.
— Погоди, — перебил я. — Ты сказал, что успел только разделать рыбу перед уходом. А нарезка? Когда ты её сделал?
Хироси замер, его лицо стало белее мела. Его губы шевельнулись, но слова застряли. Он моргнул, его взгляд стал потерянным, как на том видео.
— Я… не помню, — выдавил он наконец. — Кажется, я нарезал её… но… — он замялся, его голос дрогнул. — Может,
Его растерянность была как удар током. Я почувствовал, как кусочки пазла начинают складываться. Провалы в сознании. Пять минут отсутствия. Нарезка, которую он не помнит. Я вдруг понял, что ответ был передо мной всё это время — в записи, которую принёс Рёта.
Я вытащил телефон, мои пальцы двигались быстро, почти на инстинкте. Акико, стоявшая у двери, заметила моё движение и шагнула ближе, её брови поднялись.
— Кенджи-сан? — спросила она тихо. — Что ты делаешь?
— Смотри, — ответил я, открывая видео и прокручивая его к нужному моменту. Я повернул экран к ней, но так, чтобы Хироси не видел — не хотел, чтобы он запаниковал раньше времени.
Картинка была зернистой, но достаточно чёткой. Хироси на кадре разделывал рыбу, потом остановился, потёр голову и ушёл из кадра. Камера поймала пустой стол — и вот оно. Через минуту к столу подошёл другой человек в белом халате повара, с опущенной головой, чтобы лицо не попало в объектив. Его движения были быстрыми, уверенными: он взял нож, нарезал фугу — ломтики легли неровно, не как у Хироси. Он ушёл так же быстро, как появился. А потом вернулся Хироси, ничего не подозревая, выложил фугу в форме цветка и отдал тарелку Юми.
Акико всё ещё держала мой телефон, её глаза были прикованы к экрану, где кадры застыли на фигуре в белом халате. Она нахмурилась, её губы сжались, будто она уловила что-то, чего я не заметил.
— Подожди, — прошептала она, увеличивая изображение. — Смотри. На руке. Часы.
Я наклонился ближе, вглядываясь в экран. На запястье человека в халате поблёскивал металлический браслет часов — массивных, с широким циферблатом. Я прокрутил видео назад, к моменту, где Хироси разделывал рыбу перед уходом. Его руки были пусты — ни часов, ни браслетов. Я перемотал дальше, к кадру, где он вернулся и выкладывал фугу в форме цветка. Снова ничего. Запястья голые.
— Хироси, — я повернулся к нему, мой голос был резким, но не обвиняющим. — Ты носишь часы?
Он моргнул, его лицо стало ещё растеряннее. Он покачал головой, его наручники звякнули о стол.
— Нет, господин Мураками-сан, — сказал он тихо. — Никогда не ношу. Они мешают готовить. Лезут в рукав, цепляются… Я их вообще не люблю.
Я обменялся взглядом с Акико. Её глаза горели, как у охотника, почуявшего след. Часы были уликой — маленькой, но смертельной. Человек, который подменил фугу, не только не умел резать, как Хироси, но и выдал себя этой деталью. Он не был поваром. Или, по крайней мере, не был Хироси.
— Это… — начала она шёпотом, — это подмена. Кто-то другой отравил блюдо.
Я
— Это он, — сказала Акико, её голос был почти шёпотом, но в нём звенела сталь. — Тот, кто отравил блюдо. Он был на кухне, знал, когда Хироси уйдёт, и воспользовался моментом.
— Надо проверить остальных, — сказал я, глядя на Акико. — Всех, кто был на кухне в тот вечер. Повара, помощники, даже поставщики. Кто-то из них носит такие часы. Я могу запросить записи с других камер. Если он попал в кадр где-то ещё, мы его найдём.
Она кивнула, её лицо стало решительным.
Хироси смотрел на нас, его глаза были полны смеси надежды и страха. Он открыл рот, но не успел ничего сказать — Акико вдруг напряглась, её взгляд метнулся к двери.
— Кенджи, — прошептала она. — Время вышло. Надо идти.
Я встал, бросив последний взгляд на Хироси.
— Держись, — сказал я. — Мы разберёмся.
Он кивнул, но его плечи дрожали. Мы вышли из комнаты, и я чувствовал, как сердце колотится. Часы. Неровная нарезка. Это были ниточки, ведущие к правде. И я собирался тянуть за них, пока не найду того, кто посмел ударить по «Спруту».
Глава 8
Мы с Акико вышли из допросной, и тесный коридор участка встретил нас холодом и запахом дезинфекции. Мой разум всё ещё крутился вокруг видео — неровная нарезка фугу, часы на руке незнакомца, признание Хироси. Мы были близко, я чувствовал это, как охотник, почуявший след. Акико шагала рядом, её лицо было сосредоточенным, но я видел, как она сжимает ремешок сумки чуть сильнее, чем нужно.
Мы повернули за угол, и вдруг она замерла, её рука вцепилась в мой локоть. Я проследил за её взглядом и увидел его — Кобаяши, в дальнем конце коридора. Его коренастая фигура маячила у лестницы, он говорил с кем-то из офицеров, размахивая сигаретой, как дирижёрской палочкой.
Акико побледнела, её глаза расширились.
— Чёрт, — прошептала она, её голос дрогнул. — Если он нас увидит, мне конец. Меня отстранят от дела, Кенджи-сан. Он и так подозревает, что я копаю за его спиной.
Я мгновенно оценил ситуацию. Кобаяши не должен был знать, что я говорил с Хироси — это дало бы ему повод ещё сильнее надавить на «Спрут». А Акико… её участие было моим единственным козырем в этом болоте. Если её отстранят, мы потеряем доступ к участку, к записям, к Хироси. Этого нельзя было допустить.
— Сюда, — сказал я, хватая её за руку и тянув за собой к ближайшей двери с табличкой «Туалет». Мы влетели внутрь, и я захлопнул дверь, проверяя, чтобы замок щёлкнул. Туалет был маленьким, с запахом хлорки и тусклым светом лампы. Я указал на кабинку в углу, и Акико, не споря, нырнула туда следом за мной. Мы втиснулись в узкое пространство, закрыв дверь на защёлку.
Акико прижалась к стене, её дыхание было быстрым, но она тут же прикрыла рот рукой, подавляя смешок. Её глаза блестели от абсурдности ситуации.