Время от времени
Шрифт:
Наверное, здесь это необязательно. Из всех их береговых стоянок Сент-Олбанс – самая безопасная. В первую голову потому, что там нет действующего ополчения. А во вторую людей Джека ждал радушный прием благодаря ценным припасам, коими он щедро делился с жителями этого местечка. Именно в эти выходные, пока экипаж планировал отдаться выпивке, азартным играм и блуду, Хоули с нетерпением дожидался возможности посвятить досуг недавно встреченной юной девице.
Команда собралась вокруг него на верхней палубе. Никто не раскрывал рта, хотя у моряков руки чесались поднять паруса.
– Я возьму Регби, – изрек
Пим от неловкости пошаркал подошвами:
– Кошку Регби, сэр?
– А вы знаете других Регби на борту? – усмехнулся капитан.
– Оно бы можно было пожелать того, – вздохнул квартермейстер, – но нет никаких Регби, окромя одной, в чем сам дьявол свидетель.
– Вот эту я и возьму.
Пим набрал в грудь воздуху и оглядел команду – не вызовется ли кто ему в подмогу. Но большинство предпочли бы попрыгать за борт, нежели приблизиться к безволосой зловредной кошке.
– Мистер Пим, – позвал квартермейстера Джек.
– Есть, капитан!
– Вы по-прежнему самый несгибаемый, матерый человек на борту «Крепости»?
– Сколь мне ведомо, это буду я.
– И все же вас пугает перспектива принести кисочку?
Матросы давились смехом.
– Вовсе не киски мне страшно, мой капитан, и моя милая Дарла тому свидетель. Но у нас с сим мерзким чудищем как-то не заладилось, – начал оправдываться моряк.
– Тогда вам будет приятно узнать, что это ее последний вояж.
Тут все начали подталкивать друг друга локтями, с энтузиазмом переговариваясь.
– Есть, капитан, вот уж взаправду благая весть! – осклабился Пим. Развернувшись, он зашагал по палубе к капитанской каюте.
Взаимовыгодные отношения между городом и пиратами завязались годы назад, когда Милтон Шрусбери, мэр Сент-Олбанс, пошел на сделку с капитанами каперов: если они согласны блюсти порядок в своих экипажах и ограничат свою береговую деятельность районом в двух милях от городских владений, он создаст Свободную Зону в Северном порту, где будут универсальный магазин, пивная, игорный дом, подворье и дом терпимости. В Свободной Зоне пираты могут творить, что вздумается, повинуясь капитанскому суду. Конечно, местечко Сент-Олбанс процветало и от пиратского ремесла, но еще и от ценных даров и отчаянно недостающих припасов, каковые пираты жаловали жителям безвозмездно.
– Сюда, ты, банши [16] долбаная! – рявкнул Пим в каюте Джека. Весь экипаж захихикал, слушая, как он продолжает осыпать Регби проклятиями. – Покажись-ка, ты, дворняга безродная! Злобная блевотная сука! Выбирайся оттудова, или я превращу твою лысую задницу в скрещенные кости, ты, ядовитая свинская елдовина!
Пиратов, схваченных за пределами Свободной Зоны, немедленно подвергали тюремному заключению – они обязательно должны были отсидеть шесть месяцев. Если же пират не только давал себя поймать, но и совершал какое-нибудь преступление, мэр мог приказать его повесить. Равным образом любая сент-олбанская женщина, найденная в Свободной Зоне, именуемой Грешным Рядом, не могла заявлять об изнасиловании, а буде на таковую набросится пьяный пират или лоботряс, она должна была соблюдать правила, установленные капитаном корабля.
16
Банши –
– Кровь козлиная! – вскричал боцман Мартин с бака.
– Порван парус? – поглядел в его сторону Джек.
– Так точно, – ответил Мартин. – Кливер.
– Око Сатаны! – ругнулся один из матросов. На починку порванного кливера запросто может уйти целый час.
– Тогда за дело, – спокойно произнес капитан.
Видом Джек Хоули ничуть не походил на остальных пиратов, даже в полном боевом облачении, – моложавый, светлокожий, с гладким, без оспин, лицом, всегда чисто выбритым, с полным комплектом зубов и мускулистым телом.
– Я сейчас отправляюсь, а вы можете поднять якорь, как только закончите починку, – сказал Джек своим людям.
Хотя вероятность засады была и невелика, Хоули хватало хитроумия держать свою личность в секрете. На самом деле, когда в прошлый раз в порту мэр Шрусбери подошел к главному причалу Северного порта в сопровождении свиты негоциантов, дабы приветствовать корабль, и позвал Хоули по имени, двадцать человек выступили вперед, претендуя на эту роль.
Пришел Пим, наконец-то изловивший кошачье отродье. Несчастная Регби была запихнута в белый шелковый плат с французскими надписями по всем четырем каемкам. Отвернув морду твари от своего лица, квартермейстер крепко держал ее в обеих вытянутых руках, отстранив как можно дальше от себя.
– Команда испустит вдох облегчения, едва вы снесете сие проклятое творение с корабля, – проговорил Пим.
Поглядев на изящную безволосую кошку, капитан Джек улыбнулся:
– Я диву даюсь, что команда дала ей дожить до сего дня.
– Бьюсь об заклад, токмо благодаря вашему к ей благорасположению.
Заслышав голос Хоули, Регби начала рваться на свободу из громадных ручищ державшего ее моряка. Свирепое шипение, издаваемое ее пастью, более напоминало змеиное, нежели кошачье. В глазах Пима отразился страх.
– Можно ее покласть, капитан? – попросил он нервным голосом.
Джек кивнул, и Пим разжал свою хватку. Регби, все еще путавшаяся в платке, не сумела сделать поправку на высоту и дистанцию и жестко брякнулась на пол. Стряхнув с себя платок, она испустила визгливое шипение, заставившее квартермейстера содрогнуться, ухватившись за рукоять своего заряженного пистолета.
– Она уникальна, Пим, – заметил Хоули.
– Ежели мне дозволительно сказать, капитан, она чудище природы без клепок в голове. Кое-кто на борту убежден, что она – дьяволово семя.
– А вы, мистер Пим?
– Я в своих домыслах так далеко не захожу, капитан, но что до меня, так я почую себя чертовски безопаснее, когда сия зловредная бестия будет гонять мышей на суше.
– Вам следует велеть нашим музыкантам сочинить мотив под этим названием, – рассмеялся Джек.
– Гонять мышей на суше? – осклабился его собеседник.
– Именно так. А вы можете начертать слова.
– Сделаю, – пообещал Пим и, помолчав, добавил: – Ежели вы простите язык, коим я буду поносить характер Регби.