Время от времени
Шрифт:
– А тебе знакомы какие-нибудь пираты, Генри? – спросила Роуз.
Джек ощутил, что все взоры обратились на него.
– Возможно, ведь они нынче повсюду, – отозвался гость.
– Как это? – не унимался Сэмюель.
– Поелику Англия воюет с Испанией, она хочет, чтобы пираты топили испанские корабли. Так что там даже приняли закон, дозволяющий пиратам оставлять себе сто процентов награбленного на вражеских кораблях.
– Англия любит пиратов? – удивился Сэмюель.
Хоули хохотнул:
– Англия покамест их терпит. Но как только война закончится, это переменится.
– А что будет тогда? – еще больше заинтересовался мальчик.
– Губернаторы снова примутся их
Глава 6
Форпост отделяла от главного дома тяжелая деревянная дверь, обитая железными полосами. В главной комнате хранилась пара дюжин сорочек и штанов, разнообразные веревки, сети, молотки, пилы, гвозди и прочий скобяной товар, по большей части уже бывший в употреблении. Медикаменты и ножи держали не в этой постройке, а в запертых сундуках в спальне Джорджа. За стойкой находилась другая дверь, ведущая в маленькую спаленку, которую хозяева сдавали посетителям для ночлега. Спавшие там люди обычно были слишком хворыми, чтобы пускаться в путь, так что это был скорее лазарет, нежели гостиница.
После ужина, пока мужчины толковали за главным столом, Мэри и Джоанна постелили льняные простыни и одеяло на гостевую постель и взялись чистить ночной горшок. Роуз принесла колодезной воды для таза, а Джоанна положила рядом с ним полотенце и ручное зеркальце.
– У тебя есть вопросы о том, что может случиться нынче ночью? – спросила Мэри свою юную помощницу.
Та зарделась.
– Я знаю, что ты, наверное, видела, как это делается, но тут будет иначе, – продолжила хозяйка дома.
Джоанна потупила взор на руки, лежащие на коленях.
– Что ж, – проговорила женщина, – тогда дам природе самой взять свое. Завтра, если хочешь, мы потолкуем о случившемся.
– Ладно.
Мэри направилась было к двери, но обернулась и улыбнулась.
– Не тревожьтесь, миссис Стаут, – сказала Джоанна. – Все будет в порядке.
Хозяйка поглядела на юную девочку-подростка, сидящую на кровати, и на ее рабочее платье, заляпанное грязью от дневной уборки. Волосы Джоанны спутались в ком, а ладони и правое предплечье испещрили мазки сажи от очага. Черная полоска была и на лбу, где девочка утирала пот. Ноги и щиколотки у нее были в синяках и ссадинах от ежевичника и меч-травы, а на щеке и шее виднелись следы укусов клещей. Воистину жалостное зрелище…
– Послушай, дитя, позволь мне малость поработать над тобой, – вздохнула Мэри.
Обмакнув полотенце в тазик с водой, она начисто вытерла Джоанне лицо, шею и руки, а потом сполоснула его. После этого, отступив на шаг, чтобы оглядеть плоды трудов, нахмурилась и покачала головой:
– Сними-ка туфли.
Миссис Стаут вытерла девочке ноги, снова прополоскала полотенце и отдала ей, проговорив:
– Через минутку я уйду, а ты приведи в порядок все остальное.
Закрыв за собой дверь, Мэри направилась к одному из шкафчиков в лавке. Они с мужем не торговали предметами роскоши вроде платьев, но пара ночных сорочек у них имелась. Выбрав одну, хозяйка встряхнула ее и поднесла к носу. От ткани чуток попахивало плесенью, но куда меньше, чем от рубашки Джоанны. Выждав пару минут, миссис Стаут постучала в дверь, а когда она вошла в спальню, неся ночную сорочку, Джоанна вскочила на ноги, чтобы крепко ее обнять.
– Я люблю тебя, Мэри! – вымолвила она.
Хозяйка с улыбкой похлопала ее по спине:
– Ну, это самое малое, что я могу сделать…
Когда Мэри ушла, Джоанна переоделась и села на край кровати дожидаться Генри. Не прошло и минуты, как под кроватью послышалось едва заметное шевеление. Девочка подскочила на ноги, взглядом обегая комнату в поисках какого-нибудь оружия, которым можно прикончить спрятавшуюся змею или крысу, но ничего не нашла. Отлично, она воспользуется туфлей, если придется! Схватив туфлю, Джоанна стиснула зубы, опустилась на
И, охнув, отпрянула.
Это была не змея и не крыса.
Это была Роуз.
Схватив ее за ногу, Джоанна выволокла девчушку из-под кровати.
– Ты чудовищное дитя! – воскликнула она. – Что ты там делала?
– А чего, ждала, когда вы с Генри будете совокупляться, конечно! – заявила Роуз.
Глава 7
«Крепость» бросила якорь в двухстах ярдах от берега почти два часа назад, и команда уже начала серчать. Те, у кого имелись подзорные трубы, забрались повыше на ванты, чтобы навести их – не на южную окраину Сент-Олбанс, где виднелся бы дым, буде капитан раскрыл умысел захватить их в плен, а на причалы Грешного Ряда, где вопили, орали и демонстрировали свой товар блудницы. Комментируя увиденное, глазеющие довели остальной экипаж буквально до неистовства.
Пим насупился. Капитан недвусмысленно велел дожидаться сигнала четыре часа. С другой стороны, «Крепость» порвала парус в Акульей бухте, задержавшись почти на час, пока Мартин чинил его. Так что, строго говоря, они ждали почти три часа с той поры, как спустили капитанскую плоскодонку.
– Ну же, Пим! – подзуживал квартермейстера Робертс. – Будь там огонь, я бы уж давно его углядел! Отдавай приказ и айда на берег!
В отсутствие капитана вся полнота власти была в руках у Пима. Как и капитан, квартермейстер пиратского судна – должность выборная и достойная дополнительной доли трофеев. Работа Пима заключалась в том, чтобы представлять интересы команды, улаживать разногласия и поддерживать порядок. Он же распределял провизию и лекарства, а также делил добычу. Теперь же он так же рвался на берег, как и всякий человек на борту, намереваясь сделать это увольнение на берег последним, буде Дарла согласится отказаться от блудного ремесла, остепениться и выйти за него замуж. У него имелись основания считать, что она на это пойдет. За годы они очень сблизились, и Пим раскаивался, что не объяснился с нею два месяца назад, как планировал.
– Еще разок внимательно погляди в трубу, – крикнул квартермейстер Робертсу на марс. – Ежели там чисто, спустим первую шлюпку на берег и поглядим, чего там будет. Коли все пойдет ладно, отправим следующую полусотню, развернем ее к порту боком, дабы показать пушки, да сойдем на берег – все, окромя скелетного экипажу.
Долгую минуту спустя команда разразилась ликующими воплями: Робертс подтвердил отсутствие дыма. Еще час спустя Пим с последним береговым десантом уже стояли на причале Грешного Ряда. К тому времени всех проституток уже расхватали, так что квартермейстер с остальными разбились на небольшие группки игроков, выпивох и покупщиков. Направившись в «Голубую лагуну», Пим вошел, занял свое обычное место в дальнем углу и окинул заведение алчным взором.
Пить перед сражением или под парусами пиратам запрещалось. Не дозволялось им хватить лишку и в любое другое время на судне, и Пим не был исключением. Но на берегу он был законченным пьяницей, питавшим особое пристрастие к пуэрториканскому рому и пузатой шлюхе по имени Дарла. После четырех лет его экскурсий на берег все в этих кварталах знали, что Дарла с Пимом – неразлучная пара, когда он в городе. И хотя пираты вообще-то – народ лихой, только пьянейший из забияк мог решиться бросить вызов квартермейстеру «Крепости» по этому или любому другому вопросу, потому что Пим отличался злопамятностью и потому что именно он занимался наказаниями экипажа в море. Оскорбление на берегу могло означать разницу между кнутом и купанием под килем в море, и хотя и в том и в другом приятного мало, на таком большом корабле, как «Крепость», путешествие под килем чаще всего оказывалось смертным приговором.