Время расплаты
Шрифт:
Какой участливый человек, однако. Не остался в стороне, решил помочь ближнему своему. Надеюсь, что допрос прошел без пыток, тазика и цемента.
— Главврач не заикается после вашей встречи?
— Зачем мне лично с ним встречаться? У меня других дел полно. Так тебе рассказывать о его самочувствии или о Рихтере?
— О Рихтере.
Черт! А Богданов хитрый сукин сын. Умеет заставить чувствовать себя должницей, что, соответственно, увеличивает на получение компромата именно его шансы, а не
— Он сбежал из психушки через месяц. Шум не поднимали, чтобы не разгорелся скандал и на репутацию не пала тень. Рихтер не был социально опасным элементом, — скорее всего, сейчас Богданов дословно процитировал главного врача. — Через два дня его паспорт засветился при покупке билета на поезд, а потом все. Потерялся парень.
— А билет куда он покупал?
— Сброшу все сообщением.
— Спасибо, — машинально ответила я.
— Я уже говорил, что за спасибо не напрягаюсь.
Не прощаясь, Сергей Владленович положил трубку, а я уставилась на Женю, который прекрасно слышал наш разговор.
— Лиля, ты теперь должна понять, что бы ты ни сделала с компроматом, Богданов это просто так не оставит. Он с тебя три шкуры снимет.
— Если снимет, то будет основание его посадить, — улыбнулась я.
Вот об этом точно пока не стоит. Сам же говорил не думать наперед.
Глава 4 Женя
Не бросай…
Верь мне…
Такие простые просьбы, и я мог бы тоже просто ответить: «Конечно». Но вокруг и так хватает пустых слов.
Все может измениться, и когда казалось, что все светлое и хорошее в моей жизни закончилось тринадцать лет назад вместе с отъездом Лили, судьба мне ее вернула. Никто не знает, как бы все сложилось тогда, но сейчас я смотрю в ее глаза и вижу в них свою жизнь.
И это не просто романтичная хрень, которую придумывают голливудские сценаристы. Это большее. Это чувство, которое не описать словами — не стоит даже пытаться.
Но самое главное — не хочу больше слышать подобных просьб. Не хочу, чтобы Лиля хоть на секунду подумала, что я могу ее бросить. Пусть она мне тоже верит.
Мы не говорили о том, что будет дальше, но у нас еще будет много времени. По крайней мере я на это очень надеюсь.
Я давно перестал думать о завтра — просто проживал день за днем, работал на износ, чтобы не погрязнуть в воспоминаниях, время от времени трахал баб, лиц которых не помню, иногда бухал, когда становилось совсем тошно. А сейчас как будто это существование превратилось в жизнь, в которой есть мечты и цели.
Но сейчас мы разбираемся с непонятными смертями. И этот звонок Богданова мне совсем не понравился. Такие люди всегда требуют услугу за услугу, за каждую услугу. А одну он уже Лиле оказал за компромат — тогда что сейчас?
Но о компромате я поговорю с ней дома, а сейчас Павел Медведев.
Лиля набрала номер квартиры на домофоне,
— Кто?
— Полиция.
Это всегда действует. Так получилось и сейчас — дверь нам открыли. Мы поднимались по лестнице, чтобы не пропустить этаж, когда я спросил:
— Думаешь, он тебя помнит?
— Надеюсь. Может, тогда он будет откровеннее.
Возле приоткрытой двери на пятом этаже нас уже ждал невысокий полноватый мужчина. Спустив очки на кончик носа, он нас осмотрел и недоверчиво поинтересовался:
— Это вы из полиции?
— Мы, — кивнул я. — Точнее только я.
Старик перевел взгляд на Лилю, нахмурился, как будто вспоминая, а потом улыбнулся:
— Лиля… Ты стала очень красивой женщиной.
— Здравствуйте, дядя Паша.
— Проходите, — пропустил нас, как я уже понял, Медведев в квартиру. — Вон туда, в зал.
Квартира хоть и находилась в старом доме, но ремонт в ней был современным. Я опустился на красно-черный диван и подождал, пока хозяин устроится в кресле напротив.
— Мне показалось, — спросил я наконец-то, — или вы не удивлены нашему приходу, Павел?.. Простите, не знаю вашего отчества.
— Демидович, — подсказал Медведев. — Нет, не удивлен.
— У вас анкилоз* (прим. автора. — сращение костей, вызывающее неподвижность) коленного сустава? — спросила неожиданно Лиля. — Вас поэтому не было на похоронах отца?
— Не зря Коля отвез тебя в Америку учиться, диагноз без рентгена определила, — Павел Демидович наступил на больную мозоль. — Да, дальше магазина внизу не дойти.
— Тогда, может, вы и знаете, зачем мы пришли? — решил я перейти к делу, а не обсуждать непонятную для меня терминологию.
— Виктория Рихтер… Я ее помню. Странно, что она дотянула до операционного стола. Вы не врач, молодой человек, — посмотрел на меня Медведев, — поэтому постараюсь попроще. Повреждение селезенки и печени вызвало кровоизлияние в брюшную полость, а сломанные ребра повредили правое легкое. Добавьте к этому черепно-мозговую травму и многочисленные нарушения целостности кожных покровов, что привело к такой кровопотере уже на месте аварии, с которой мало кто бы выжил.
— Вы так хорошо помните, а ведь это было десять лет назад.
— А вы так подозрительны, молодой человек.
— Это моя работа.
— Ладно, я вам сейчас все расскажу по порядку.
Лиля выглядела растерянной, и мне так хотелось притянуть ее к себе и сказать, что все будет хорошо. Она посмотрела на меня, а потом нашла мою ладонь своей и сплела наши пальцы. От Медведева это не ускользнуло. Он улыбнулся и сказал:
— Коля был прав.
А мне вот интересно стало, в чем Родионов был прав, если он искалечил две жизни. Нет, даже три. У меня есть сын, которому тринадцать лет, а я его не знаю, и он не знает меня. Это неправильно. Это ошибка.