Время решать
Шрифт:
— Вы полагаете, если снять вашу мнемограмму, выяснится, что вы поддерживаете правительство?
Эвар промолчал. Если сейчас снимут мнемограмму, там много всего интересного выяснится…
— А что, господин Ларм?! — неожиданно улыбнулся премьер-министр. — Может, мы ошибаемся? Вы лояльны к правительству? Тогда никакой мнемограммы не надо, просто выступите по телевидению с осуждением мятежа!
— Вы же понимаете, что это глупость, — заговорил Эвар, чувствуя, что всё более злится. — Сейчас, когда о моём аресте уже знает вся Галлия, подобное выступление будет воспринято
— Только не учите меня, как подавлять мятеж! — недовольно скривился премьер-министр. Эвар промолчал, но подумал, что как раз об этом мог бы рассказать немало интересного — хотя бы по опыту Франции девятнадцатого века. — Ну что? Выступите по телевидению в нашу поддержку? — с угрозой в голосе спросил премьер-министр. Эвар задумался. То, как себя вело демократическое правительство Галлии, не имело ничего общего с теми идеалами, за которые он когда-то сражался, и намного больше походило на переворот, чем действия маршала Бордо и его Совета… хотя — кто знает, что сейчас происходит на Лютеции?
— Я могу немного подумать? — осторожно поинтересовался Эвар, главным образом — чтобы выиграть время и составить план действий.
— Гх-м! — грозно прокашлялся премьер-министр и вдруг спросил:
— А откуда это мятежники так быстро узнали про ваш арест?
— Понятия не имею, — ответил Эвар, а сам подумал, что это наверняка Мадлен связалась с кем-то из Совета.
— Ах, понятия не имеете?! А если мы снимем вашу мнемограмму? — угрожающе спросил демократический правитель. Эвар внезапно для себя разозлился:
— Ну и снимайте! Запугать, что ли, меня хотите? Вы чего добиваетесь — чтобы я выступил по телевидению и рассказал про ваш шантаж, про эти превентивные аресты? Думаете, это вам прибавит сторонников?
— Не надо так, господин Ларм, — неожиданно миролюбиво ответил премьер-министр. — Мы заботимся о вашей же безопасности. Если не ошибаюсь, сегодня на вас было покушение в Диснейленде?
— О своей безопасности я лучше позабочусь сам, — недовольно ответил Эвар, понемногу успокаиваясь. — И мне совсем не безразлично, что опасности могут подвергаться мои жена и дети.
— Но вы согласны, что мы не можем отпустить вас, не убедившись в вашей лояльности?
— О моей лояльности говорит то, что в момент переворота я находился здесь, на Марселии, а не на Лютеции. И потом, что же — вы будете теперь арестовывать каждого галлийца и держать его под замком, пока не убедитесь в его лояльности?
Премьер-министр вздохнул и вытер потный лоб ладонью:
— Хорошо, Жерар. Я подумаю, что можно для вас сделать. Пока вам придётся побыть здесь.
Эвар посмотрел удивлённо:
— Здесь — в муниципалитете? Это теперь тюрьма для подозреваемых в нелояльности?
— Что вы, Жерар! — натянуто улыбнулся премьер-министр. — Это моя временная резиденция, до того момента, когда мятеж будет подавлен.
Если разговор с Максеном
Едва вспомнил про насущные дела, Мадлен хлопнула себя по лбу. Как она могла забыть? Ведь в доме почти не осталось продуктов! Поехать в магазин собирался Жерар сразу после возвращения из Диснейленда, но теперь остаётся сделать это самой. С кем бы оставить Пьера и Клару? Жаль, что поздно, а то лучше всего бы их взять с собой.
Решение пришло мгновенно: конечно, Дениз! Живёт в двух шагах, к том же с неё причитается за ту поездку, которую ради её детей предпринял Жерар перед тем, как стал заместителем главы Службы Безопасности. Так, где номер её телефона? Ага, вот он…
— Мадлен, дорогуша, привет! Как я тебе рада!
— Добрый день, Дениз! Как твои малыши?
— Спасибо, хорошо учатся. Скоро на каникулы приедут.
Интонация Дениз, когда она говорила о своих детях, была какая-то странная, словно эта тема докучала ей. Мадлен никогда не понимала матерей, которым безразличны собственные дети. Но не для того позвонила, чтобы это обсуждать…
— Дениз, у меня к тебе просьба: мне нужно сходить в магазин…
— А почему твой муж не сходит?
'Итак, она ещё не знает про арест Жерара, и не от меня узнает'.
— Он сейчас не может, дела. Нельзя ли мне попросить тебя посидеть с моими малышами? Я думаю, за час-два управлюсь, а может, и быстрее.
— Сожалею, Мадлен, — неожиданно-колючим голосом заявила Дениз — Мне некогда. Пусть Жерар сходит в магазин, когда освободится. Пока! — и она разъединила. У Мадлен даже дыхание спёрло от обиды и возмущения. Когда этой Дениз было нужно, Жерар отправился на другую планету, вступил в бой с пиратами, но довёз детей благополучно. А она… всего-то на два часа — и отказывается помочь? Права была Изабель, когда резко высказывалась о ней…
Стоило Мадлен вспомнить о своём визите к школьной подруге, видеотелефон внезапно зазвонил, и на экране предстала именно Изабель. Мадлен постаралась унять горечь, охватившую её из-за предыдущего разговора.
— Здравствуй, Изабель! Как твои дела?
— Мадлен, милая! Как они посмели арестовать Жерара? — дрожащий от возмущения голос ясновидящей выдавал чувства, очень похожие на те, которые сейчас обуревали Мадлен.
— Изабель, дорогая моя, спасибо, что позвонила! А то я уж думала, что все меня бросили…
— Кто это тебя бросил? — с возмущением, чуть ли не с яростью, отозвалась Изабель.
— Да вот… у нас в доме не осталось продуктов, мне нужно пойти в магазин, детей оставить не с кем, и я позвонила Дениз…
— Милая моя, а почему не мне?! Мои сейчас в Колумбии, на лыжном курорте отдыхают. Подожди двадцать минут, я сейчас приеду!
Мадлен даже подскочила от радости: вот это подруга! Однако прежде чем она успела ответить, поблагодарить Изабель, связь уже оказалась разъединена.
Мадам Ронсар приехала минут через двадцать.