Время жестоких чудес
Шрифт:
Мона охнула.
– Ничего, доберемся домой… – начала Кнопка, но Мона смотрела мимо нее, на реку. – Что?..
Эрика оглянулась. По реке плыла небольшая лодка. Течение играло утлой лодчонкой, разворачивало…
– Там кто-то есть, – прошептала Мона. Эрика встала, сдернула один из двух своих поясов и вложила в полоску ткани устрицу. Взмах, другой, и ракушка полетела, сопровожденная мыслью, точно ударилась о дальний борт лодки и раскололась.
Ничего.
Жедь, лучший пловец, снял рубаху и прыгнул в воду ласточкой. Все побежали
– Эйо, здесь человек! Девка!
Течение повернуло лодку, Жедь ударился лицом о корму, тело его забросило под лодку, на берегу закричали и Узор исказился под волей детей, готовых вытащить его из воды. Но мальчик вытянул себя сам. Лодку снова развернуло, было видно белое лицо, теперь вовсе не соответствующее прозвищу.
– Приготовсь, ща дернет! – крикнул Гном.
Жедь кивнул и судорожно ухватился в борт лодки, едва не вцепившись для надежности еще и зубами. Гном поднял руку, и лодка резко остановилась, слегка черпанув бортом воду, дернулась против течения. Жедь ударился теперь лбом, так, что эхо пошло над рекой.
– Держу, забирайся! – крикнул Гном.
Жедь помотал головой, оглушенный, неловко влез в лодку. По губам его и подбородку текла кровь из разбитого носа, грудь, живот и ноги были расцарапаны днищем, руда споро расходилась причудливыми узорами по мокрой коже, и ее было пугающе много.
Жедь взял шест и умело затолкался против течения. Дети в два счета выдернули лодку на берег. В ней лежала девушка и, казалось, спала.
Живая?
Гарий водил руками над царапинами Жедя, кровь свертывалась.
– Живая. – Он бросил мимоходом взгляд на нее и вернулся к Жедю. Маленький мальчик, у которого Жедь недавно отбирал устриц, живой ногой слетал и принес его одежду. Жедь, морщась, натянул рубаху на мокрые окровавленные плечи, говорил, чтобы его оставили в покое, что царапины ерунда.
– Не ерунда, – сказал Гарий. – Ты выглядишь еще хуже, чем после твоего второго столкновения с Моной…
Мона, мешавшаяся рядом, была бледна, метнула на маленького целителя огненный взгляд. Жедь усмехнулся, из ноздрей у него вырос большой кровавый пузырь и лопнул. Мальчик встал и досадливо отстранил Гария:
– Ею займись!
Гарий, ворча, что никто его не любит и не ценит, занялся девушкой, а Мона толкнула Жедя обратно на траву, опустилась на колени перед соперником, поплевывая на целебные листья и прижимая к царапинам. Жедь морщился.
– Больно? – тихонько спросила девочка.
– Ерунда, – отозвался мальчик. – Лишь бы не подумали, что это ты меня так отделала…
Двое детей засмеялись с неловкостью.
Гарий стоял у лодки, смотрел на девушку, закрыв глаза.
– Она жива, только устала очень и настрадалась, – сказал Гарий. – Я ее где-то видел, но она здорово изменилась, узнать не могу…
Живо срезали прочные палки, просунули под днище
– …как древних правителей…
Тук-тук, тук-тук – знакомый звук. Мое сердце бьется?
Кажется, это хорошо.
– …просыпайся, солнце ясное, хва…
Но тело легко и совсем ничего не болит.
Плохо. Нет, даже не плохо. Такого просто не может быть.
В мыслях тоже облачная легкость.
– …в облаках витать…
Перед глазами белые барашки облаков. Они смешные и снуют туда-сюда.
Тут перед глазами замаячил черный баран, отвратительно пахнущий. Она замахала руками, отгоняя вонючку, и
– …очнулась?
– М-м-м-м-м… – Юлия отвела от своего лица что-то остро и неприятно пахнущее и хватила ртом почти родной воздух лечебницы, пропитанный запахом снадобий. Открыла глаза.
Темный потолок, девичье лицо, синие тревожные глаза.
– Криста, – прошептала девушка.
– Доброе утро, подруженька, – фыркнула молодая войя. Посмотрела на потолок, прикрыв глаза рукой козырьком, словно глядя на Солнце. – Хотя уже вечер. Ну и горазда же ты спать…
– Что случи… – Голос сорвался.
– Мне тоже интересно знать, – сказала Криста грубовато-насмешливо. Это была ее обычная манера общения, когда все приходит в норму, но она в этом еще не уверена.
– Где я? – выхрипела Юлия со второй попытки.
– На кровати лежишь.
– К Проводнику подробности. Мир какой? Этот или уже тот?
– Утром был мир живых. – Криста наклонилась ниже, слушая сиплый шепот. – А почему ты спрашиваешь?
– Я, кажется, видела призрака.
– Одного?
– А что, их должно быть много?
– Ты шепчешь, и твой шепот раздается прямо у меня в голове. Знаешь, что это значит?
– Что Альван все-таки эльфийской крови.
– Что тебе в последнее время больше приходилось говорить не вслух, а телепатически.
– Да… наверное… может быть. – Целительница прикрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти события последних дней. Нет, не вспомнить. Только лицо, молодое, хмурое. – Последнее, что я помню, это красивый юноша…
– Очень рада за тебя, – сказала войя.
– Берич…
Криста резко наклонилась вперед, взяла подругу за руку, глядя в глаза. Юлии показалось, что по травному дому пронеслась зимняя вьюга, потом Криста отодвинулась, вздохнула с облегчением. Белые пальцы, стиснувшие рукоять меча, расслабились, синие глаза из бешено-ледяных снова стали как беспечное небо летнего полдня.