Время
Шрифт:
говорю я, вспомнив, как сама тормошила его дважды,
а то и трижды за ночь.
И как долго ему приходилось меня успокаивать.
— Зачем? — возражает Пит.
— Чаще всего я вижу, что потерял тебя.
Открываю глаза — ты рядом, и всё хорошо.
Кошмары. Они не проходят. Они назойливы, навязчивы, злы и беспросветны. Всегда.
Не уверена, что если бы в них мне грозила опасность, я стала бы убегать. Нет, это не тот случай, когда трус решает встретиться со своими страхами лицом к лицу. Я практически уверена, что мне-то уж точно ничего не угрожает: мне удалось спрятаться от профи, пережить яд ос-убийц, убежать от
Те, кто мечтает о вечной жизни… Вы уверены, что готовы к бессмертию? По-моему, вы не видите всей картины. Умрут все. Такие как Рута, Мирта, Катон; Рубака, Цинна, Мэгз; Финник, Богз, Прим…
А вы… вы остаётесь.
Где бы я ни находилась, я всегда хотела оказаться дома. Но сейчас, сидя в своём доме я понимаю, что дом — это не стены. Дом — это люди. А я как лист, который хочет вернуться к дереву: плыву против течения и лечу против ветра. Но дерево не прирастит меня к старой ветке.
Вчера мне приснилось, будто я вместе с Прим, с настоящей Прим из плоти и крови. Или мне приснилось, что меня посетил призрак Прим? Или же мне приснилось, что я сплю и вижу один из этих двух снов? Подобно китайским шкатулкам, в каждой из которых находится другая, поменьше, действительность заключала в себе сон, который, в свою очередь, заключал в себе действительность, а та опять сон, и так до бесконечности. Что-то невозможно большое заглатывает душу. Годами пытаюсь проснуться, но не могу. Нельзя проснуться, когда не спишь.
Прошло десять лет со дня смерти моей сестры. Стояла сильная жара. Жара притупляет скорбь, которая, как и радость, не терпит рядом с собой никаких других ощущений.
Не было ни дня, чтобы я не думала о ней. Не думала о светловолосой девушке, которой сейчас было бы чуть больше двадцати. О девушке, которая к этому времени уже бы практиковала в области медицины. О девушке, у которой бы уже наверняка были серьёзные отношения. Отношения, не навязанные обществом. Отношения, не наигранные на камеры для высоких рейтингов. Отношения, в которых не было бы страха друг за друга.
Я так старалась выиграть войну, чтобы больше не было Игр, голода, боли, страха, смерти. Я так мечтала о светлом будущем своей сестры, чтобы она продолжала быть светлым лучиком в жизни многих людей, окружающих её. Только её нет, а значит, мои старания были напрасны.
Теперь мой верный спутник — постоянная головная боль, сводящая с ума. Лекарства, уносящие с собой, с этой болью, частичку меня. Постоянно хочется спать. Но засыпать не получается. Да и просыпаться тоже. Так и ходишь везде как во сне. Но без сна.
Иногда я вижу её. Она опирается на стол, или стоит, облокотившись о дверной косяк. В такие моменты в моих глазах повисает радость и страх; страх проснуться. Проснуться и понять, что она — лишь сон… Но нельзя проснуться, когда не спишь. А иногда захожу в её комнату со смутной надеждой, что непременно увижу её там. Надежда моя походит на безумие, и я сознаю это. Никогда я не бываю так близка к потере рассудка, как в те дни, когда испытывала отвращение к действительности и тоску по галлюцинациям.
Каждое утро я выдергиваю себя из кошмаров и вижу, что в
Я не хочу привыкать. Я хочу, чтобы это закончилось.
Ещё один день, ещё одна ночь, ещё один год
Ты так надеешься, что у неё это пройдет.
И кажется, что ждать осталось совсем немножко,
Хочется верить, но…
Что ей снится, когда слёзы на её ресницах?
Когда каждую ночь ей опять не спится?
И каждая ночь с ней всегда заодно?
Она проснётся опять и снова будет молчать,
И ты её не вини, если совсем не хочешь потерять,
Помолчи с ней немного, попробуй просто понять,
Ей очень больно и она просто хочет спать.
========== Одиннадцатый ==========
С тех, как заработал медицинский центр, дистрикт стал более посещаем: многие жители Панема с нетерпением ждали его открытия, у некоторых приём у врача — был первым в их жизни. Раньше они умирали там же, где и рождались — в собственном доме. О медицинской помощи же слагали легенды.
В ближайшем будущем, конечно, планировалась стройка ещё одного подобного центра, в каком-нибудь из средних дистриктов, а сейчас этих учреждений было всего два — у нас, и в Капитолии. При необходимости жители ехали в тот, который им ближе.
А однажды к нам приехала Джоанна. Она ничуть не изменилась, разве что волосы выросли и черты лица стали более острее и агрессивнее. Теперь она была мамой.
Я не могла отвести глаз от светлых (в кого он? В отца?) младенческих волос и пухленького личика, сидящего у неё на коленях ребёнка. Губы мои непроизвольно складывались в улыбку. Единственный младенец, с которым мне удалось пообщаться — это Прим. Она была такой маленькой, совсем игрушечной, сжимала крошечные пальчики в кулачки и всегда улыбалась. Меня накрывает волна умиления от наплывших воспоминаний, и поддаюсь вперёд и начинаю агукать.
Я не сумела определить, девочка у неё или мальчик, потому что ребёнок был одет в жёлтое.
Но про себя решила, что это девочка.
— Это мальчик, — звонко сообщила Джо, будто прочитав мои ошибочные мысли и унизившись моей неспособностью определить самостоятельно. — Комбинезон подарили ещё до того, как он появится на свет. Ну, знаешь, Эффи решила, что это здорово, что у победителя есть ребёнок, раздула это всё и организовала надушенную вечеринку, где нам и подарили кучу барахла. Дистрикты всё ещё в стадии восстановления. Было бы расточительно к тому, что есть, докупать ещё. Я, кстати, пока единственная, кто начал плодиться. Странно, правда? Энорабия тоже так считает, — рассказывала она, уже сидя в пекарне, где её ждал Пит с накрытым столом и широкой улыбкой. Малыш сразу нашёл в нём родственную душу, Пит даже разрешил ему слизать крем с миксера, поэтому после мальчик был жутко липкий.
Было глупо надеяться, что Пит не воспользуется случаем, и не напомнит мне, что хочет такого же.
А в моей голове рекламной строкой крутилось: «А я хочу Прим».
Всё моё существо яростно бунтовало при одной только мысли, что это я буду женой и матерью, а не Прим, которая этого более достойна, и у которой больше на это прав. Я злилась, что нас с ней разлучили, мучилась одиночеством, оставшись без неё. Но одновременно сознавала, что, не смотря на всю искренность моего возмущения, я неубедительна — попытку, чтобы вновь обрести сестру я сделала лишь однажды. И то, Пит вовремя подоспел, чтобы помешать мне.