Всадник Ветра
Шрифт:
Ладно, не важно. Важно, что я слонялся по высоким залам и думал о своем.
И «о своем» — это была отнюдь не новая магическая война.
Подготовкой к ней я займусь в свой черед, вот, собственно, уже занялся: пошел в музей Метакосмоса и разглядываю выставленные там страшные туши. Тоже сбор информации, почему нет. Я раздумывал о том, что сильнее ударило по эмоциям: о вырванных сердцах и возможности быть магом вне власти Проклятья.
Как вообще вырвать себе сердце?!
Еще одно полузабытое воспоминание: вечность назад училка на уроке зачитывает нам отрывок из Горького, а я раздумываю — как этот Данко разорвал себе грудь? Автор хоть палец сам себе оторвать
Быть может, Веселов сказал так для красного словца и на самом деле он себе сердце вырезал. Скальпелем или другим острым ножом, например, имеющим лезвие предметом-компаньоном — брр, от одной мысли блевать хочется, но тут вся ситуация такая. Однако Аркадий произвел на меня впечатление человека, очень тщательно подбирающего слова. Скорее всего, речь шла о каком-то спелле, усиливающем пальцы рук, что-то вроде магических когтей. Но чтобы сохранить жизнь человеку — ребенку! с маленькой массой тела! — с хоть буквально вырванным, хоть даже аккуратно вырезанным сердцем, рядом должна дежурить медицинская бригада с раскочегаренной аппаратурой жизнеобеспечения. Счет-то идет на секунды. Ну, может, на минуты — где-то я читал, что с остановившимся сердцем несколько минут можно жить — но еще же есть такая вещь, как болевой шок и кровопотеря!
Как он это организовал?
Как вообще сердце вытащил сам у себя? Тренировался? В зеркало глядел? У него был спелл вроде моей эхолокации, позволяющий просвечивать грудь рентгеном?
Надо было расспросить поподробнее, но я был слишком шокирован словами своего собеседника. То ли внезапно застеснялся, то ли просто охренел. Кроме того, у меня сложилось впечатление, что Веселов и так втиснул нашу беседу в крайне напряженный (особенно при его состоянии здоровья) график. Не факт, что у него нашлось бы время удовлетворить мое любопытство. А любопытство, между тем, чесалось. Обязательно надо будет в следующий раз уточнить детали. Тема, конечно, болезненная, но сам виноват. Тем более, мне для дела…
«Для дела? — спросил я сам себя. — Точно? Ты что, прикидываешь этот вариант как возможный для себя?»
Вот тут честный ответ был решительное «нет». Не то чтобы я не смог бы пожертвовать собой ради других. Совсем недавно я уже это проделал, и не раз. Но — именно чтобы спасти чью-то жизнь. Рискнул бы я многолетними физическими мучениями и медленным умиранием ради важного дела? Тоже да. Но для меня это был бы реально последний выход, когда я потерпел поражение и все остальные попытки провалились. Или когда времени нет придумать что-то получше. А так, как Аркадий, обдуманно и хладнокровно… (Вряд ли иначе получилось бы, тут явно нужен подробный план и последовательная подготовка). Нет, совсем не мой стиль. Я бы скорее еще сто лет потратил на исследования, в надежде, что смогу либо сломить Проклятье самостоятельно, либо придумаю какой-то другой способ передать инфу, получше. Потому что потеряв сердце, главный аналитик вместе с ним потерял способность активно влиять на события, попал в полную зависимость от доброй воли других людей. И вот это мне совсем стало бы поперек горла.
И Аркадий-то терпит кое-как, по нему видно. Но терпит. Я бы не смог. Надо думать, у него совсем другой характер. Или он изначально принял смерть, хотел умереть… Нет, чушь: фаталист или самоубийца давно ослабил бы самоконтроль и поплыл эмоционально, а там и погиб бы. Тут нужна чудовищная воля к жизни!
По воле свободных ассоциаций вспомнился забавный мем о том, что нужно, мол, бояться вышивальщиц — они имеют терпение проткнуть
…В общем, прогулка по Лиманиону особыми впечатлениями не запомнилась. С высоты любоваться было лучше. Беззаботней.
Переночевал я в первом попавшемся отеле: призвал Всадника Ветра, вошел с ним и попросил номер. Мне, разумеется, не отказали, и стеснения по поводу того, что «беру чужое» я больше не ощущал. Как-то это отступило на второй план по сравнению с другими заботами. А если совсем уж честно — после того, как я предотвратил аварию на АЭС, я чувствовал себя в своем праве. Да и не хотел использовать коммуникатор по такому пустяковому поводу: звонить в Орден и просить устроить меня на ночлег! И на лавке в парке спать не хотел. Смешно же. А возможность заработать деньги и расплатиться мне надежно блокировало Проклятье.
Впрочем, я не отказал, когда менеджер отеля попросил разрешения персоналу сделать со мной групповое фото. И даже разрешил повесить это фото в холле, когда напечатают. Мне нетрудно, а людям хоть какая-то компенсация.
(Естественно, о теракте в Челюстях они не знали — об этом вообще не сообщали и тем более никто не стал бы афишировать мою роль. Просто воспринимали любого ребенка-волшебника как заезжую знаменитость.)
Рано утром, когда с моря поднялся густой и влажный белый туман, я полетел на военный аэродром, чье расположение мне описал Командор: «Ближайший к госпиталю, сверху легко найдете. Просто скажите на проходной, что вы — Всадник Ветра, проводят. Вылет планируется на шесть утра — вам удобно? Вот и хорошо».
Меня в самом деле ждали и проводили к небольшому двухмоторному самолету, явному военному транспортнику средней дальности. Пилоты пожали мне руки, но фотку не попросили — и хорошо, потому что вот с ними было бы неловко. Других пассажиров кроме меня в самолете не оказалось, зато груза было взято с избытком — им заменили почти все ряды кресел.
— Не хотите пройти в кабину? — предложил капитан. — У нас три места, а летим вдвоем.
— Буду рад, — честно признался я.
Вот и сбылась мечта детства! Даже обоих детств, пожалуй. Побывал в кабине пилота!
Что сказать… Лететь самому и лететь в самолете — совсем разные вещи, особенно, когда не ты сидишь за штурвалом. Мы поговорили, потом я поскучал, потом еще поговорили… Я разобрался, как откинуть спинку пилотского кресла и начал лениво провожать взглядом тень самолета на белой облачной пелене под нами.
— Всадник Ветра! — меня потеребили за плечо. — Через пятнадцать минут будем над Убежищем Ладья! Приготовьтесь!
Я потер лицо, пытаясь проснуться. Странно, вроде и так ночью чуть не десять часов проспал — отрубился, едва зашел вечером в гостиницу. Может, еще остатки обезбола дают себя знать?
Облака снаружи поредели, и я легко опознал знакомые горные вершины. С такой высоты они выглядели немного иначе, чем я привык, но ведь я уже два месяца здесь живу, сложно заблудиться! Еще чуть-чуть — и моя пещера окажется прямо под нами.
— Не надо готовиться, — сказал я, выглядывая наружу. — Я здесь сойду. Вы мне люк только откройте. Парашюта не надо.
— Не первый раз ваших подвозим!
Когда сильный ветер ударил мне в лицо, я еще задумался: а как это они знали, что они над Убежищем, когда его с воздуха не видно?.. А, дурацкий вопрос: небось, у Орденской армейки все нужные координаты есть!