Всадник Ветра
Шрифт:
— Идемте, — сказал Командор.
Коридоры госпиталя, даром, что столичный, почти ничем не отличались от тех, которые я только что покинул: такие же чистые, аккуратные, хорошо освещенные, но… Не очень свежие, что ли? Орден гордится тем, что вкладывает средства в новейшую медицинскую технику, однако отделка зданий здесь не то чтобы совсем старорежимная, но такая… Чем проще, тем лучше.
По контрасту палата, в которую привел меня Командор, выглядела почти роскошной. Или просто роскошной, без всяких почти. На стенах какие-то люксовые обои то ли декоративная штукатурка, даже не поймешь, на окне многослойные драпировки, на полу толстый шерстяной
Но ее обитатель, который плавно поднялся с кресла, когда мы с Командором (Никодим Матвеевич остался в коридоре) переступили порог, ничуть на генерала или магистра не походил. Высшие воинские звания редко получают в двадцать лет… Или сколько там ему? Блин, я почти сразу запутался. Сперва этот человек показался мне совсем молодым, не старше двадцати пяти. Потом я решил, что ему, наоборот, не меньше сорока: очень худое лицо с запавшими глазами и заострившимся носом производило впечатление лишенного возраста. Человек был крайне, до синевы бледен; как будто уже начинающие редеть волосы, довольно длинные для мужчины — по плечи, — зачесаны назад. Одет он был в темно-бордовую рубашку и костюмные брюки, на ногах — тапочки. Ничего армейского.
— Командор. Кирилл Ураганов. Здравствуйте, — проговорил он.
Голос человека был мягким, шелестящим, едва слышным, как будто он экономил воздух в легких. Сказав эти несколько слов, обитатель палаты сразу же сел.
Ну что ж, не знаю, чем он болен, но совершенно понятно, почему меня вытащили сюда, а не наоборот. Тип выглядит так, как будто он на последнем издыхании. Такого только в вертолет посади, он и коньки отбросит.
— Знакомьтесь, Кирилл, — сказал Командор, — это Аркадий Весёлов, наш ведущий эксперт по магии. Бывший мальчик-волшебник.
Меня будто обухом по голове ударили. Должно быть, выражение лица получилось забавное, потому что Аркадий, уже опустившийся в кресло, бледно улыбнулся.
— Мне больше нравится, когда вы меня называете просто волшебником. Как-никак, это правда.
С этими словами он сделал жест рукой. Со столика возле широкой кровати, напоминающей больничную только обилием стоящей вокруг аппаратуры, поднялся стакан с водой, и скользнул по воздуху к Аркадию. Тот демонстративно сделал глоток и поставил стакан на подлокотник кресла, в котором сидел.
— В слове «бывший», — закончил Аркадий, — есть что-то от неудачи. Тогда как мое положение, несмотря на все его неудобства, я предпочитаю считать успехом.
Выглядит просто — банальный телекинез — но я никогда не видел, чтобы кто-то из детей-волшебников использовал его прямо. Хотя, если подумать, что такое полет, как не теликинез, скастованный на самого себя?
Вобщем, я был по-честному впечатлен.
Командор перевел взгляд с Аркадия на меня и обратно и сказал:
— Я посижу тут в уголочке, — он кивнул в сторону кровати. Роскошная палата была разделена на две части неполной перегородкой с аркой, и в «спальной» части, рядом с застеленной, но смятой кроватью, на которой валялись какие-то распечатки, стоял мягкий стул на колесиках — явно для медицинского работника.
На него Командор и уселся, после чего так профессионально сделал вид, будто его тут нет, что я и правда довольно скоро о нем забыл. Впрочем, Аркадий умело приковал мое внимание.
— Прошу, присаживайтесь, — сказал Аркадий. — Сам я долго стоять не могу, увы.
Я
— В первую очередь хочу сказать, что очень рад знакомству, — так же плавно и мягко продолжил Аркадий. — Мне показали список ваших достижений, он впечатляет…
— В первую очередь, давай на «ты»? — перебил я. — Мне понятно, почему армейцы и службист выкают, но мы-то с тобой чего? Ты, конечно, старше, но не настолько, чтобы это была прямо проблема.
— Давай, — согласился Аркадий, снова с легкой полуулыбкой. — Так и правда проще.
Мне и правда удалось сбить его с накатанной колеи: было видно, что он заранее просчитал наш разговор, и теперь не то чтобы в растерянности — скорее, перебирает в голове шаблоны, думает, на каком лучше остановиться. Почти без паузы он продолжил:
— Мне сказали, у тебя много вопросов в связи с нападением на АЭС. Задавай.
— Много — не то слово, — согласился я. — Я весь один сплошной вопрос. Но, конечно, теперь меня больше интересует, как ты умудрился повзрослеть и сохранить магию, а еще где ты потерял здоровье. Это что, было необходимым условием бегства от Проклятья?
Говоря так, я сознательно ему подыгрывал: ясно же было, что Аркадий — и начальство из Службы — с самого начала хотели меня впечатлить этой демонстрацией, сбить с панталыка, заставить растеряться. Зачем? Ну, например, чтобы скормить мне полуправду или запудрить мозги. Или, будем честны, просто чтобы дать мне понять, насколько выгодно с ними сотрудничать — мол, если мне такое показывают сразу, то только представьте, какие секреты у них по закромам припрятаны!
Но мне-то какое дело? Я и так собирался сотрудничать со Службой и, шире, с Орденскими вооруженными силами — в тех рамках, которые разрешало мне Проклятье. Я в любом случае собирался докопаться до правды насчет этого гребаного теракта и знал, что мне ее все равно скажут: слишком уж крутым героем я себя там показал, умудрившись освободив ее без потерь среди бойцов или заложников. Так что ситуация Аркадия мне и впрямь сейчас представлялась важнее всего. Потому что он уже достиг того, что я только наметил достичь: победы над Проклятьем. Пусть это, похоже, была какая-то хреновая победа. Но кто сказал, что я не смогу лучше?
— Можно сказать и так, необходимым условием, — кивнул бывший мальчик-волшебник. — Понимаешь ли, когда живешь без сердца, на механических имплантах или даже с донорским органом, здоровье неизбежно страдает. Особенно, когда ты — растущий организм, и тебе приходится делать все новые и новые операции.
— Живешь без сердца… — медленно повторил я. — То есть ты поэтому в таком плохом состоянии? У тебя донорские органы не приживаются?
— Почему же? — хмыкнул он. — Приживаются. И живут года по три… Что несколько короче медианного срока, но в целом статистическая норма. Доставать донорские органы в большом количестве трудно и не слишком этично — я не единственный пациент с такими нуждами в стране. Поэтому мы с моей медицинской командой в итоге пришли к искусственным сердцам. Периодически мне требуется замена импланта и подключение к внешнему сердцу. В эти периоды я прикован к постели и, скажем так, испытываю трудности с общением. Тебе повезло, что сейчас у меня стоит внутренний протез, — он осторожным, медленным движением коснулся груди.