Всадники Одина Цена человечности
Шрифт:
– Похоже на то. – Кивнул Ян. – Прощай, Ларсен. Спасибо за все. И… береги пацана. Пусть он вырастет хорошим человеком.
Ларс тепло улыбнулся и протянул руку Яну. Тот пожал ее. Крепко. Ян улыбнулся в ответ. Раньше он так не умел. Одуван позади них громко и недовольно фыркнул. Дурак дурацкий. Дрина точно не будет по нему скучать. Ни чуточки. Она подбежала к Яну и Ларсу и обхватила за ноги их обоих. Обняла.
– Ян, – позвала Дрина. – Я хоцу цебе цказаць.
– Да?
– На уцко!
Ян наклонился к ней.
– Нидзе!
Он присел рядом на корточки. Дрина
– Ян! – недовольно воскликнула она. – Выцоко цлицком!
Он лишь вздохнул и поднял ее на руки. Встал. У Дрины аж грудь перехватило! Так высоко! Так здорово! Даже выше, чем Ларс. Не сильно, но выше. Она обхватила Яна за шею и показала Одувану язык. Так-то! Сейчас она скажет Яну, и все.
– Ян! – быстро зашептала она. – А давай, давай ты ц Таной оцтанетесь. А? А? А Йорг пусть плывет. С нами ведь хорошо!
– Не могу, – тихо ответил Ян. – Йорг – мой брат. И я люблю его. Я не могу его бросить.
– Как я Ларца?
– Сильнее.
Дрина удивилась. Как это, сильнее?
– А Тану? Ты любишь Тану?
Ян помолчал. И сказал, глядя на серое море:
– Не уверен. Я…
– Да кончайте уже там! Нас ждут на причале! – крикнул злой Йорг. И Дрину тут же спустили вниз. Эх…
Дрина поравнялась с Таной. Та глянула на нее. Странно. Страшно. Пусто. А в глазах будто кричит кто-то. Дрина потянулась и схватила ее за ладошку. Сжала. Тана скривила губы – попыталась улыбнуться.
Вот кто ее теперь будет веселить? Йорг ее опять обидит, а Ян – не защитит. Любит он своего брата, пф! Как его вообще можно любить? Злыдень писюкавый!
На причале их ждал странный инг’таец. Больше вообще на лысого человека похожий, чем на инг’тайца.
– Ларц, а поцему у него нет клюва и перьев? Больной он, цто ли?
– Нет, – ласково усмехнулся Ларс. – Это лафирт.
Лафист. Лафист. Лафист… Дрина нахмурилась. Попыталась вспомнить про таких. Но так и не смогла.
– Ларц, Ларц, а кто такие лафисты?
– Не лафисты, а лафирты. Я тебе потом расскажу.
– Ну ла-а-адно.
– Долго вы шли, – недовольно сказал лафист. Хрипло и грубо. Точно болеет! – Я заждалась.
Дрина удивилась. Это – женщина?!
– Простите, – за всех ответил Ян. И поправил кожаную безрукавку с вышивкой. У Йорга была такая же. Они вообще сейчас были похожи сильно-сильно. Только волосы разные. Но Ян все равно лучше.
– Чего уж там? – Махнула рукой лафистка. – Спускайтесь.
Дрина вцепилась в руку Таны. Она не хотела прощаться. Не хотела отпускать. Но пришлось.
***
Тана шагнула в лодку. Она не стала хвататься за руку, которую протянул ей Ян. Ей было тяжело принимать от него помощь. Он слишком хороший. Добрый. А она… Боги. Локи. Это все меняло.
Сегодня утром к ней зашел Ян. Приди он вчера, Тана бы обрадовалась. Она действительно по нему скучала. И как же трепетало ее сердце, когда он все-таки пришел. Но она не могла... Больше не могла...
У него есть, кого любить. Пусть все так и останется... Ян потянулся ее обнять. Тана не далась. Не нужно лицемерства. Он немного
Солнечные лучи искрились на грязной, покрытой слизкой маслянистой пленкой воде, слепили, заставляя жмуриться и отворачиваться. Лодку качало, пахло прелым тряпьем, гнилыми веревками и тухлыми водорослями. Тану немного мутило. За год, что она провела во дворце, она уже успела отвыкнуть от такой вони.
Она присела на скамью и принялась разглядывать гребцов. Таких ребят она видела впервые. Вроде бы похожи на циран или инг’тайцев. А вроде и на людей. Морды не так вытянуты, клювов нет, глаза и носы почти человеческие. Бровей и ресниц нет. Да что там?! На них вообще волос не было. И перьев тоже. Только кожа, грубая, как у цмока в жаро. Не такая яркая, песочная, чуть отдающая в зелень. И разговаривают они страшно, будто лают здоровые псы.
Гребцы налегли на весла, и лодка плавно заскользила по волнам. Взмах, другой, третий! Всплеск и шепот волн. Жалобный плач мэвок[1] и ветер. Ветер перемен. Они чуть отплыли от порта, и ветер усилился. Он пах свежестью, солью и надеждой.
Тана резко встала, подставляя лицо брызгам и ветру. Он трепал ее волосы, забирался под реду, дарил свободу. Из-за огромной морской скалы показался корабль. Самый настоящий пайн. Хотя чему тут удивляться? У Бога не может быть иного корабля.
Еще немного, и шлюпка оказалась рядом с ним. Величественный и прекрасный пайн возвышался над ними. Один из гребцов встал и замахал красным флажком. С палубы тут же спустили веревочную лестницу.
Она вспомнила прощание. Как Дрина вцепилась ей в руку. Прижалась всем мохнатеньким тельцем.
– Тана, оцтавайця с нами... Я не хоцу, цтобы ты уплывала.
Тана ничего не сказала. Не могла. Ей хотелось расплакаться горько, да не время сейчас жалеть себя. Ярушка – одно имя, ради которого Тана готова на все.
– Ну что, дорогие. Теперь и впрямь конец, – вздохнул Ларсен. – Тяжело вот так с вами прощаться. Но нам больше не по пути, к сожалению.
Дрина ослабила объятья, и Тана, не оглядываясь, поскорее спустилась вниз. Запрыгнула в лодку вслед за братьями, провожаемая двумя парами глаз. Она их не забудет. Никогда.
Лестница оказалась бесконечной. Ступенька. Другая... Десятая. И вдруг... Дерево сменилось ослепляющей каменной белизной. Пропали паруса, пушки, мачты. Она замерла у самого плато и посмотрела вниз. Лодка никуда не делась.
Тану прошиб холодный пот. Она зажмурилась. Тряхнула головой. Глубоко вдохнула. Воздух продолжал пахнуть солью и водорослями. Она открыла глаза и ничего не изменилось.