Всё было совсем не так

Миято Кицунэ

Я изобразил смятение, словно не знаю, что делать.

— Даже не думай сбегать, сучка, — обратился ко мне тощий, тот, что был повыше своего крепыша–напарника почти на голову. У обоих были тёмно–серые волосы и мутно–красные глаза. Если глаза Гинко по цвету напоминали искрящиеся глубоким малиновым цветом кристаллы Гурэн, с которой в этой жизни мы ещё не встречались и неизвестно встретимся ли, то эти глаза были полны неприятия, и… похоти.

— Думала сбежать от своих обязанностей? — хохотнул крепыш неожиданно тонким писклявым голоском.

Я попытался пробежать мимо них,

но меня схватили и грубо облапали. Даже Джирайя себе такого не позволял, лишь пялился, когда я «вдохновлял» его своими секси–но–дзютцу.

— Забыла своё место, шлюшка? Мы, наконец, получим, то, что нам причитается, — рука тощего сжала мою грудь, обдав меня запахов нечищеных зубов изо рта.

— Ну, всё, пиз*ц вам, извращенцы! — пророкотала Гинко, в моём исполнении ставшая похожая на одержимую яростью и гневом Сакуру.

Я схватил их за шкирки и приложил друг об друга, расквасив морды.

— Вы, наконец, получите то, что вам причитается, — сообщил я. — Сейчас я оторву вам яйца и заставлю сожрать, — получилось почти ласково, с маньячной улыбкой, которую иногда при мне выдавал Саске.

О, эти полные священного ужаса глаза… А как обижать слабых мы крутые и всесильные, правда?

Слова с делом расходиться не должны, я же ниндзя и не беру своих слов обратно? Поэтому лица этих двоих наполнились ещё большим ужасом, и фальцетом заголосил не только крепыш, но и тощий.

— Пожалуйста, не надо, не надо…

— Ещё немного и они просто лопнут, — доверительно сообщил я зелёным с красно–белыми пятнами шиноби, — мне продолжать или я всё же никому ничего не должна?

— Прости, прости, Гинко–сан! Ты ничего нам не должна, — прохрипели шиноби. Я отпустил их причиндалы.

Они обессилено рухнули на пол. Но тут же свернулись в низком поклоне.

— Простите нас, Гинко–сан! — всхлипывая и подвывая, стали биться головой в пол эти извращенцы.

— Передайте всем, что я свободна и никому ничего не должна. Но если кто–то хочет получить с меня… причитающееся, то это можно легко устроить.

— Мы передадим, Гинко–сан, — стали отползать прочь эти двое.

— Если увижу кого–то из вас или из Югакуре поблизости, то мне придётся выполнить своё обещание, — напоследок сообщил им я.

* * *

На полигоне меня ждали. Похоже, что за прошедшие три дня остатки шиноби Югакуре выследили, куда я хожу и что делаю, и решили меня припугнуть, побить, убить, — что–то из этого.

Я начал тренировку. По всей видимости, они выжидали, пока я потрачу своей резерв чакры, чтобы напасть скопом на обессиленного и уставшего меня. Ну–ну…

Через час развеялся клон, что оставался в гостинице. Вернулся тот, что уходил за продуктами, сменив его на «боевом посту», так что он передал мне информацию о своих развлечениях. Иногда я в полном восторге сам от себя.

В общем, сделав пару клонов для спарринга, продемонстрировав несколько расенганов, которые расколошматили камни на импровизированном полигоне, я сделал вид, что выдохся, а использование расенгана в третий раз вообще получилось у меня с трудом.

Присел на камешек,

тяжело дыша (не впервой, не впервой, моя мифическая сила воли должна же откуда–то браться), хотя на самом деле, наверное, и десятой доли своего резерва не истратил. Было интересно, чем удивят югакуровцы, я уж всё сделал, симулируя крайнюю степень истощения, чтобы они уже перестали прятаться и вышли «на честный бой». Не, а что? Нападать вдесятером на одного — честно, а мне значит ввести в заблуждение нельзя? Шиноби берёт хитростью и смекалкой, способностью предугадать действия противника и усыпить его бдительность. Мне даже друзья удивляются, но продолжают списывать всё на мою «непредсказуемость», что уж говорить про незнакомцев.

— Да ты просто слабак, что притворялся крутым! — за спиной раздался презрительный мужской голос. Не, правда, он шёл как слон, если бы я захотел, то прибил бы на подходе ко мне, но я отыгрывал усталость и рассеянность, с лёгким удивлением оглянувшись.

Парень лет восемнадцати кривил губы, отчего его, вроде бы симпатичное лицо, некрасиво искажалось.

Похоже, что все из бывшего Югакуре были похожи друг на друга — серые волосы от почти белых до цвета стали, глаза малиновые, красные, светло–карие, золотистые. Скуластые и загорелые. Четыре парня, трое мужчин постарше, и трое женщин вместе с той толстой тёткой, что я уже видел, окружили меня.

— Это он хотел убить меня! — взвизгнула тётка, ткнув в меня пальцем похожим на варёную сосиску.

— Ну, раз хотел, то, пожалуй, убью, — потеребив губу, задумчиво произнёс я, мило улыбнувшись и посмотрев на палец, словно собираюсь его укусить, даже облизнулся. Тётка быстро убрала руку за спину и даже отступила на шаг.

— Эй! Он же один и совсем без сил, он просто блефует! — завопил тот парень, что заговорил первым. — Он хочет убить Гинко–чан. Я не позволю этого!

О, а вот это уже интересно.

— Какое тебе дело до Гинко–чан? — я лениво смерил его с ног до головы изучающим взглядом. — Девчонка рассказала мне о ваших взаимоотношениях, так что, какое тебе дело до её жизни или смерти?

— Я… — кажется, парень не ожидал такой подставы с вопросом, на него даже остальные так странно посмотрели. — Гинко–чан мне как сестра, — запальчиво ответил он, гневно глядя на своих родичей.

— О, а я думал, что её брат, это, как его, Бранящийся сектант, так кажется… — ехидно прокомментировал я. — Разве может брат, — я выделил слово «брат», — позволить так относиться к своей «сестре»: бить, унижать, оскорблять и домогаться? Какой–то хреновый ты «брат», ты не находишь?

Парень реально смутился и покраснел.

— Я просто, я не мог… я… — замямлил он. Похоже, не мне одному приглянулась эта девчонка.

— И кто из нас тогда слабак? — хмыкнув, напомнил я о начале нашего «разговора». — Тот, кто позволяет своим соклановцам издеваться над девушкой, которая ему не безразлична, или я?

— Ах ты! — похоже, что аргументы у парня кончились, и он попросту напал на меня. Точнее попытался это сделать.

Я отпрыгнул, в воздухе выполнив технику телесного мерцания, что научил меня Хаку, взметнув столб припасённых листьев.