Всё Что Есть Испытаем На Свете
Шрифт:
Там же в центре, рядом с горсоветом, находился трест
Криворожстрой, где нас распределили по строительным управлениям на практику.
Мы с Володей получили назначение на рудник им. Кагановича (один из сталинских соратников) И жили там в общежитии. Стройка, на которую прикрепили меня, находилась недалеко, на руднике "Гвардия".
Это была обогатительная фабрика. Там был одноглазый прораб, которому я был совершенно не нужен, и он разрешил мне пойти работать на пилораму, в качестве рабочего.
Пилорамный цех представлял собой деревянный навес, в котором была установлена немецкая пилорама выпуска 1888год. Мне цифры легко
Думаю, что эта пилорама была вывезена из Германии после войны.
Тогда в СССР вывозили из Германии всё, что глаза видели. Солдаты и младшие офицеры привозили, что могло поместиться в вещмешках и немецких чемоданах от порнографических карт, мыла, иголок, дамского белья до аккордеонов. Их жёны и невесты ходили в немецких ночных сорочках, думая, что это вечерние платья. Старшие офицеры уже вывозили покрупнее: одежду, ковры, мебель, пианино, рояли, картины и многое другое. Они, их жёны и дети, хорошо и дорого одевались и жили среди роскошной обстановки, пользуясь наружным, общим, грязным туалетом.
Государство вывозило оборудование, автомобили, целые заводы, которые работают до сих пор. Так, ещё в восьмидесятых годах на кирпичном заводе в селе Васино под Знаменкой, работали пресса для штамповки кирпича немецкой фирмы "Dorsten", выпущенные ещё в начале века, а громадный отвальный мост пролежал без дела более тридцати лет, пока его не смонтировали в Морозовском разрезе под Александрией для добычи бурого угля и на весь Союз по телевидению с гордостью объявили, что это самый- самый и очень- очень, и что теперь мы много-много будем иметь бурого угля,. засоряющего наши реки своим песком (Ингул был засорён песком из бурого угля, который сбрасывала в него электростанция, превратив в речку- вонючку)
Так и эта пилорама была, наверное, демонтирована в каком-то дорфе
(селе) и исправно работала на восстановление Советского хозяйства.
Немцы любят старую технику, у них тоже много небольших фирм работает на старинных механизмах. Их показывают по телевидению. Я с.Эммой отдыхал в горах в одном селе в Баварии, где в центре села был установлен, как памятник водяной насос, выпускаемый в этом селе сто лет назад. Я не видел отличия этого насоса от тех, что сейчас выпускает кировоградский завод "Сахгидромаш".
Пилораму обслуживал старик, наверное ровесник этой пилорамы, а помощником у него был студент из какого-то института, прошедший войну и я,. шестнадцатилетний пацан.
Работа была очень тяжёлой. Всё, кроме самой распиловки, делалось вручную. Брёвна ложились на вагонетки, а потом доски убирались и складировались с другой стороны пилорамы. Я не мог поднимать брёвна за комель, за более широкую часть и мы договорились со студентом, что я буду браться только за узкую часть, но буду чистить под пилорамой от опилок. Я согласился, хотя это была не совсем адекватная работа. Но что мне было делать, если у меня силёнок не хватало на подъём тяжёлой стороны бревна?
Вытаскивать опилки мне приходилось, когда дед переналаживал пилораму на другой сорт досок, или в обеденный перерыв и обязательно по окончанию работы. Яма под пилорамой была узкой, мне там было трудно развернуться, а я должен был опилки набрать в вёдра, а потом высыпать их в мешки и вынести по ступенькам наверх, отнести их за
40-50 метров и высыпать на кучу.. Мешков этих набиралось
Особенно было тяжело, когда долго и беспрерывно работали. Тогда движущаяся вверх и вниз рама с пилами уплотняла, даже спрессовывала опилки. Было жарко, июнь месяц, опилки набивались в нос, уши, попадали за шею и в рот. Они были смолистыми, горьковатыми, а под рубахой прилипали к телу.
Я. вспоминал Анжерку, и думал, почему не поставили здесь вентилятор для вытяжки опилок, как стоял там? Я спросил об этом деда, и он мне со злостью ответил:
– Да я тридцать раз говорил этому механику, что бы он поставил вентилятор, а он то нету вентилятора, а то скоро поставлю. Никто не хочет идти на эту работу, платят мало, а работа дрянь. Нашли пока вас дурачков. Извините хлопцы, а вот вы уйдёте, и каждый день будут люди меняться. А у пилорамы нельзя каждый день людей менять, пока их научишь… Вот мне с вами легко работать, а прошлый месяц прислали пьянюгу, так он чуть себе башку в пилораму не всунул. Станете начальниками, думайте о рабочем человеке. Он соль земли.
Такую лекцию прочитал нам дедок. Я тогда подумал, что когда буду начальником, всё буду делать для облегчения труда рабочих.
Сумел ли я выполнить данное себе слово? Нет. Не зависело это от меня. Каждый механизм нужно было "выколачивать" или при помощи знакомств, а чаще при помощи взяток. Недаром у нас город Киев называли Хабаровском на Днепре (по-украински слово "хабарь" значит взятка).
Но молодость брала своё.
В воскресенье мы со Злотом (Золотарёвым) и Светой Шляниной, которая жила рядом, поехали к нашим друзьям, живущим в Соцгороде. В
Кривом Роге всё бурое. Земля бурая, машины бурые, шахтёры из шахты выходят бурые, даже воробьи и те бурые. Всё от бурого цвета железной руды, добываемой в шахтах и рудниках. Здесь мы впервые услышали слово "силикоз". Это название болезни, которой болеют местные шахтёры, а образуется силикоз из-за вдыхания окислов железа. Не знаю, лечится ли силикоз сейчас, но тогда была большая смертность среди шахтёров.
Мы шли мимо громадных искусственных каньонов, которые образовались в результате землетрясения, сделанного человеком. Это, когда под землёй вырабатывают много этажей железной руды, залегающей на сотни метров вглубь, а потом завозят несколько вагонов взрывчатки, взрывают её, и всё, что находится вверху, на площади нескольких гектаров опускается вниз на сотни метров. Этот каньон был жилым посёлком, а на следующий день после "опускания" я пытался увидеть на двухсотметровой глубине следы домов или хотя бы ветку дерева – тщетно. Подо мной был лунный пейзаж.
С трудом добрались мы до Соцгорода и стало трудно дышать,.был сильный запах угарного газа Нет! Сильно воняло угарным газом. Нам объяснили, что рядом находится коксохимический завод и завод
Криворожсталь. Через много лет я побывал на этом заводе, увидел, как прокатывают сталь и как отправляют её во все уголки мира, но только не в Кировоградский Облремстройтрест..
Наши друзья жили в общежитии. Мы к ним пришли и первое время сидели и разговаривали, когда в комнату к нам заглянула весьма экзотическая девушка лет двадцати трёх. Перед нами стояла смуглая яркая женщина, с иссини чёрными распущенными непричёсанными и давно немытыми волосами. Губы были вызывающе накрашенными и вся она какая-то непохожая на тот тип девушек, какой мы знали. На ней была цветастая кофточка и яркая юбка. На ногах были комнатные тапочки.