Всё Что Есть Испытаем На Свете
Шрифт:
После открытия нас всех пригласили фотографироваться на крыльцо, обращённое к аэродрому. У меня есть четыре фотографии участников республиканских соревнований тех лет на этом крыльце. Интересная метаморфоза происходила с этим крыльцом, показывающая, насколько были "высоки" у нас порядок и качество строительства. На первой фотографии 1955 года в двери есть стёкла, и наличник из штукатурки вокруг двери цел. В следующем 1956 году часть наличника обсыпалась и вместо стекла уже фанера. И 1958 году (в 1957 году республиканских соревнований
Но главное на этих фотографиях люди, многие из которых на многие годы стали моими друзьями, многих из которых уже, к сожалению нет.
В центре фотографии сидит лысый, с оттопыренными ушами. лет сорока пяти мужчина с умным лицом. Это Матвей Генрихович Федоровский.
Матвей Генрихович был в ту пору инспектором – лётчиком – парашютистом ЦК ДОСААФ Украины. Вся парашютная жизнь республики проходила под его руководством. Он был умный человек, прекрасный организатор, он пользовался колоссальным уважением и авторитетом среди спортсменов, называющих его за глаза Мотей, и, думаю, среди начальства, так как несмотря на свою незначительную должность, ему доверялись все парашютные дела без исключения.
Когда Матвей Генрихович ушёл с лётной работы, ему равноценной замены не оказалось. И хотя руководить вместо него брались старшие начальники, у них получалось гораздо хуже. И только намного позже, когда инспектором и тренером сборной команды парашютистов Украины стала Заслуженный мастер спорта Александра Васильевна Хмельницкая, которая взяла стропы правления в свои руки, на Украине наступили хорошие времена для парашютистов и парашютизма.. Но генералам руководство этой "спесивой бабы", как они выражались, не понравилось, и они выжили её из руководящей обоймы ДОСААФ.
Женой Федоровского Была Орлицкая, мастер спорта из плеяды довоенных парашютистов, ставшими символами советской молодёжи, которая были "Рождена, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор"
Она была высокой, красивой женщиной. Всегда улыбалась, но из под бровей на собеседника смотрели умные, оценивающие его, глаза.
Крайней слева на той фотографии сидит Заслуженный Мастер спорта
СССР Александра Дмитриевна Кольчугина. Вряд ли на территории бывшего
СССР и тем более в Украине, найдётся хоть один парашютист не знающий этого имени. Она была главным секретарём почти всех республиканских и всех всесоюзных соревнований. Она много лет работала в Донецком
Аэроклубе, и я помню её ещё прыгающую с парашютом. Начинала А.Д ещё до войны и её имя, как и имя Галины Пясецкой из Москвы, гремело на всю страну.
Рядом с Кольчугиной сидит Сергей Митин. Ему тогда было не больше тридцати лет. Небольшого роста, с красивым смуглым лицом, густыми бровями и длинными ресницами он сразу запоминался. На его небольшой голове сидела
Он был немногослоен, скромен и даже немного застенчив. Он в те годы был лучшим парашютистом Украины и ему на соревнованиях не оказывал никто серьёзной конкуренции. Он и Люба Мазниченко были всегда рядом, дружны и если бы мы не знали, что у Сергея есть любимая им жена, то можно было бы подумать, что они или близки между собой или супруги.
Мне ещё запомнились его квадратные ладони с короткими сильными пальцами и плотно сбитая фигура, как у тяжёлоатлета лёгкого веса.
Жаль только, что он через два гола погиб, как, будет ясно дальше.
Ниже на ступеньку сидит Люба Мазниченко,
Любка, как все называли её за глаза.
Песня "Люба – Любушка, Любушка – голубушка" как будто про неё написана. И хотя у неё не было чёрных кос, обвивающих стан,. но настроение, передаваемое песней, про неё.
Нет на свете краше нашей Любы…
Если Люба песенкой зальется -
На душе и бодро, и светло.
Если Люба звонко рассмеется,
Значит, ясно солнышко взошло!
Люба-Любушка, Любушка-голубушка!
Я тебя не в силах позабыть!
Люба-Любушка, Любушка-голубушка!
Сердцу любо Любушку любить!
Небольшого роста, с короткой стрижкой, всегда весёлая она покоряла всех своей женственность. Все мужики буквально влюблялись в
Любку. Её звонкий голос и непоседливость настраивал всех, кто был с ней рядом, на её тональность.Её белокожее лицо, ослепительно белые ровные зубки, её голубые глаза всегда светились. Она всегда была
"гвоздём любой программы". Всеобщая любимица, держала всех на расстоянии и её острый язычок мог отбрить кого угодно. Одевалась она всегда скромно, но в её одежде виделся достаток. Её пухленькое тело облегала кожаная элегантная курточка, туфли на среднем каблучке, юбка ниже колен.. Люба никогда не была худощавой, несмотря на тяжёлый труд, особенно в сборной СССР. Но она умела пользоваться своей привлекательностью и притягательностью. Ей частенько укладывали парашют её поклонники, но мы не замечали, чтобы кто-то добился её близости.
На до мной Люба подтрунивала. Я всегда любил петь, и пытался петь в любой тональности, а она мне говорила: "Что ты поёшь то как иерихонская труба – басом, то голосом кастрата".
А однажды я в шутку, с серьёзным видом по аналогии со словом
"парашютизм", сказал "мотоциклизм", так она стала называть меня
Мотоциклизма. Было смешно, и было бы обидно, если бы это сказала не
Любка. А на неё обижаться было нельзя.
Люба была врач – педиатр. Ей в 1955 году было всего (а для меня тогдашнего – аж) 24 года.