Все и немного больше

Брискин Жаклин

Эти совместные завтраки по четвергам Рой ввела пару лет назад. Первое время многие ворчали, что нужно приходить слишком рано. Прежняя популярность Рой пошатнулась, однако вскоре персонал получил комиссионное вознаграждение, после чего энтузиазм женщин значительно возрос.

Служащий склада принес ящик с обувью. Рой приложила блестящие красные туфли-лодочки к платью.

— Видите, как это нарядно, — заявила она.

Все, в том числе миссис Файнман, закивали. Служащие «Патриции» высоко ценили мнение Рой.

— Давайте

спросим миссис Хорак, что она думает об этом, — то и дело звучало в залах «Патриции».

Деловой завтрак окончился, и на складе остались лишь Рой и Марго Ланская. Рой писала на карточках номера для каждого комплекта одежды, Марго допивала третью чашку кофе.

— Ты не говорила, что твой муж вернулся, — сказала Марго, расправляя складки своей юбки.

— Джерри? — Рой удивленно повернулась к Марго. — Он на Бермудах, пишет картины.

— Ну, тогда у него есть двойник, — возразила Марго. — Я видела мужчину в кафе Блума, который был как две капли воды похож на него.

На Рой накатила волна страха.

— А он сидел недалеко от тебя?

— Нет, довольно далеко.

— Ну, тогда это мог быть кто-то другой.

— Ты же знаешь, что я дальнозоркая, как орел. Это была точная копия твоего мужа. — Накрашенные темной помадой губы Марго сложились в улыбку. — Я искренне рада, что он на Бермудах, искренне рада.

— Что ты хочешь этим сказать, Марго?

— Если этого не скажу тебе я, скажет кто-то другой. Их видел весь наш стол.

— Их?

— Неделю назад, семнадцатого апреля, этот мужчина, кто бы он там ни был, обедал с миловидной блондинкой в туалете не иначе как из Парижа. Фортия думает, что она видела ее фотографию в журнале «Вог».

Долгое ожидание казни отнюдь не притупляет внезапного чувства ужаса, которое испытывает приговоренный к повешению, когда из-под его ног выбивают опору. Острая боль пронзила сердце Рой.

Он был здесь с Алфеей.

Я обещала ему, что постараюсь преодолеть себя, и он наврал мне. Он не на Бермудах. Он здесь и ни разу не позвонил мне.

До этого времени жизнь Рой как бы катилась по двум параллельным рельсам. Рой проводила четкую границу между рыдающей и пьющей по вечерам женщиной и уверенным заместителем менеджера, каковым она была в дневное время. Но сейчас у нее ныл каждый нерв, и она решила: если я сейчас не выпью, я умру.

Рой вышла из помещения склада, направилась к своему рабочему столу и достала из верхнего ящика кошелек. Она сказала мистеру Файнману, что, кажется, заболевает гриппом, и уехала домой.

Прежде Рой никогда не напивалась до потери сознания. Сейчас она впервые отключилась после изрядной дозы джина.

Когда Рой очнулась, ее уютная комната была погружена во тьму. Очевидно, ее вернул к действительности какой-то противный несмолкающий дребезжащий звук. Ей понадобилось некоторое время, чтобы

понять, что это звонит телефон.

Она нашарила выключатель и зажгла свет. Большие картины Джерри качались и грозили упасть, и вообще все в комнате казалось зыбким, не имеющим четких очертаний. Хватаясь за спинки стульев, Рой добралась до телефона.

— Ага, ты все-таки дома, дочка, — услышала она голос Нолаби. — Я уже собиралась класть трубку. Я решила, что ты отправилась поужинать с девчонками из «Патриции».

— Нет, я просто мыла голову. — Ее лживый язык, кажется, распух, в горле саднило. Меня сейчас вырвет, если я не лягу, подумала она, таща телефон к дивану.

— Ты как-то странно говоришь… Ты здорова?

— Я сегодня рано пришла домой с ужасной головной болью, — сказала Рой, вытягиваясь на диване.

— Ты приняла аспирин?

Рой почувствовала, что к горлу подступает тошнота.

— Мам, я перезвоню тебе попозже…

Она успела добраться до ванной. Когда рвота прекратилась, Рой, дрожа всем телом, опустилась на холодный линолеум.

Джерри в Беверли Хиллз.

Он наврал о Бермудах.

Он навсегда вычеркнул ее из своей жизни.

Острая головная боль стала невыносимой.

Босиком, в одной нейлоновой с кружевами комбинации она вернулась в спальню. На полу стояли рюмка и пустая бутылка из-под джина.

Пройдя на кухню, она отыскала на полке лишь ликер в бутылке с красивой этикеткой.

Рой проглотила красноватую жидкость, которая пахла инжиром, и отнесла бутылку к дивану, поставив ее рядом с пустой.

Внезапно она разрыдалась.

Ликер, вместо того, чтобы подарить ей желанную нирвану, стимулировал мыслительный процесс, и ее отчаяние сменилось потребностью действовать.

Она схватила телефон и поставила его себе на грудь.

Указательный палец автоматически набрал нужную последовательность цифр, не забытую со времен юности.

— Алфея? — хрипло спросила она.

— Миссис Уимборн нет дома, — узнала она голос дворецкого. Вот только имя его она запамятовала.

Справившись с дрожью в теле, Рой сказала:

— В таком случае могу я поговорить с мистером или миссис Каннингхэм?

После некоторой паузы дворецкий спросил:

— Как мне прикажете доложить — кто звонит?

— Рой Хор… Рой Уэйс…

— Ах, да… Минутку.

Рой почувствовала, что от нее несет кислятиной.

Она услышала голос миссис Каннингхэм, которая поприветствовала ее, но значение ее слов до Рой не дошло. Ею овладел страшный пьяный гнев от одного только голоса этой старомодной мультимиллионерши, которая была матерью Алфеи.

Словно поток рвоты, из нее полились злые, грязные, гадкие слова.

— Ваша дочь с-сука!.. Сука, сука, с-с-сука! Шлюха, воровка и блядь!.. Она вцепилась своими хищными когтями в моего м-мужа!.. Он художник, Джерри Хорак…