Все и немного больше
Шрифт:
— Да, — вздохнула она.
Он повел ее по дорожке и бетонным ступенькам к ее «крайслеру».
— До свидания, Мэрилин, — он наклонился к открытому окну. — До свидания, любовь моя.
Она сообщила на студии, что больна, и, не выпуская всю дорогу носового платочка из рук, поехала домой.
Дома она сразу легла в постель. Джошуа был где-то вместе с Билли. Вернувшись домой, он сразу же вызвал врача.
Доктор связал нынешнее состояние Мэрилин с имевшим место обмороком и поставил диагноз — вирусное заболевание.
Она пролежала в постели три дня — на этом настаивал обеспокоенный Джошуа — в
Она возобновила съемки в пятницу, похудев на пять фунтов, печальная и молчаливая все то время, когда на нее не были направлены камеры.
Съемки были завершены в середине июля. Джошуа снял просторный меблированный дом в Малибу, и семейство Ферно переселилось туда.
Мэрилин проводила дни на песчаном пляже, лежа под желто-белым зонтиком в широкополой соломенной шляпе и в легком до щиколоток халате, — солнечные лучи противопоказаны киноактрисе, которая должна сохранять изначальный белоснежный цвет кожи.
Джошуа, загорелый, с лоснящейся, как у тюленя, кожей, сидел рядом с ней на песке. Иногда она ловила на себе его внимательный, изучающий взгляд.
— Ты что, Джошуа? — спрашивала она, боясь, как бы не дрогнул ее голос.
— Я нахожусь рядом с одной из самых блистательных красавиц планеты за всю ее историю и наслаждаюсь тем, что любуюсь ею, вот и все. И я чертовски счастлив!
Если не считать этих пронзительных взглядов, которыми муж периодически ее одаривал, во всем остальном он вел себя, как обычно. Он развлекал ее, рассказывая что-нибудь своим низким, рокочущим голосом, ухаживал за ней, опекал и всячески оберегал от любых треволнений. Иногда он плескался с Билли в море недалеко от волнолома.
Жаркие, спокойные дни, проведенные с ребенком, залечили раны Мэрилин, она мало-помалу обрела прежнее душевное равновесие. Ночью, под простынями, пахнущими легкой свежестью и морем, она уступала ласкам Джошуа, хотя душой и телом стремилась к менее деспотичному и властному любовнику.
В октябре фильм «Версаль» был смонтирован и оценен. Студия начала шумную рекламную кампанию, порознь отправив Тироне Пауэра и Мэрилин в различные города. Детройт был третьим городом в турне Рейн Фэрберн.
34
Гроза задержала отлет из Чикаго, и самолет, которым летела Мэрилин с пятьюдесятью двумя фунтами багажа, тремя участниками съемочной группы и Кэбби Фриком — ведущим публицистом «Магнум пикчерз», прибыл в Детройт на два часа позже. Когда самолет вырулил на дорожку, на летном поле появился длинный темный «кадиллак», и стюардессы удерживали других пассажиров, пока Мэрилин и Кэбби — он нес картонку с ее шляпой — не прошли, преодолевая колючий ветер, расстояние между самолетом, пропеллеры которого еще вращались, и лимузином. Она прибыла на радиостудию к концу шестичасовых новостей. Сообщение об обострении ситуации на китайско-корейской границе сняли, чтобы Рейн Фэрберн могла сказать несколько восторженных слов о своем последнем фильме. Затем ее проводили в отель, где в ее номере на восьмом этаже местный представитель «Магнум
Кэбби Фрик принес полупустую тарелку с закусками и покормил ее с рук — она боялась запачкать длинные, по локоть, белые лайковые перчатки.
В вестибюле группа высших чиновников во главе с мэром Смитом поприветствовала Мэрилин от имени города, и с урчащим от голода желудком она отправилась, сопровождаемая эскортом мотоциклистов, в театр, глядя из окна лимузина, как прожектора рисовали узоры на облачном темном небе.
Когда ее лимузин остановился, толпа возбужденно загомонила. Раздались выкрики:
— Рейн Фэрберн! Рейн Фэрберн!
Полиция образовала цепь, чтобы сдержать напор поклонников.
Два ряда лож предназначались для высших муниципальных чинов Детройта и представителей Голливуда.
Во время демонстрации киноновостей Мэрилин пробралась по ряду к выходу, цепляясь за ноги и колени и слыша счастливый шепот зрителей, что их коснулась настоящая, живая, пахнущая духами «шанель» кинозвезда. В опустевшем вестибюле она закрыла за собой дверцу телефонной будки и дрожащими пальцами опустила пятицентовую монету в прорезь автомата.
Телефон сработал после первого же звонка.
— Полагаю, Жанна де Помпадур? — сказал Линк.
Ее обожгла внезапная, острая радость.
— Я схожу с ума, что тебя здесь нет.
— Ты шутишь?
— Ты сможешь приехать в отель «Бук-Кадиллак»?
— Когда прикажешь?
— В одиннадцать… Я предупредила, что жду старого друга.
— Друг приедет. До встречи.
— Линк, не вешай трубку! — испуганно крикнула она. — Когда ты придешь в номер, позвони в бюро обслуживания и закажи салат, две бараньи отбивные и жареный картофель… и еще мороженое. Я съела за день всего два засохших бутерброда, а завтракала в Чикаго черствым пирожком.
— Вот она, полная блеска жизнь кинозвезды.
Счастливая, она вернулась на свое место.
— Линк, — проговорила Мэрилин, — здесь нет таких мест, где можно снять домик и отдохнуть, как, например, на озере Арроухед?
Он поцеловал ее в обнаженное плечо. Они лежали на одной из двуспальных кроватей.
— Мичиган знаменит лесами, и я знаю один такой домик… Но останови меня, если я не прав… Разве не ты сейчас в центре всей этой шумихи?
— Ну и что? — В темноте ее голос прозвучал как-то по-детски жалобно.
— С каких это пор ты стала такая отчаянная?
— С этой минуты.
Снова поцеловав ее в плечо, он недоверчиво хмыкнул.
— Правда, Линк… Если бы ты только знал, как мне осточертело отвечать за вещи, за которые я и цента не дала бы! — Она заговорила быстро, словно спеша выговориться. — Моя жизнь всегда принадлежала кому-то другому. Сперва мама пошла на все, чтобы я сделала карьеру… Она и сейчас постоянно озабочена тем, чтобы продвигать меня и дальше. Я не жалуюсь, Линк, но это бремя — осуществлять мечту другого человека… Потом Джошуа. Он тоже без конца подталкивает меня.