Все и немного больше
Шрифт:
Чтобы смягчить горечь разочарования малыша, Мэрилин предложила отправиться вдвоем на прогулку.
— Куда? — спросил он.
— В дом, где я жила раньше, — не задумываясь, сказала она.
— А потом к Уилу Райту? — потребовал Билли.
— Конечно, — согласилась Мэрилин.
Она ехала по тихому Шарлевиллю, глядя на дома сквозь солнцезащитные очки. Неужели эти домишки с крохотными клочками зелени вокруг казались ей когда-то такими же недосягаемыми, как королевские дворцы? Мэрилин остановилась возле гаража, откуда шаткая лестница вела вверх к самовольно построенной хибарке
И только выйдя из машины, она увидела Линка. Он стоял, сунув руки в карманы серых фланелевых брюк, со взъерошенными ветром волосами. Когда-то, вечность тому назад, он так же смотрел на нее ранним пасмурным утром. Мэрилин не замечала ни садовника, поливающего из шланга деревья, ни тарахтения газонокосилки, ни даже Билли. Она превратилась в юную девушку-школьницу, которая не может оторвать взгляда от высокого, подтянутого морского летчика.
Ее вернул к действительности голос Билли.
— Мама, пошли! Я пойду наверх.
Перила были такими, что ребенок вполне мог свалиться в промежуток между редкими стойками.
— Подожди меня! — крикнула Мэрилин.
— Билли? — тихонько спросил Линк.
Мэрилин покраснела, словно ее уличили в том, что она специально приехала показать сына.
— Кто же еще? — досадливо сказала она. — И что ты здесь делаешь?
Он постучал по капоту темно-синего «шевроле».
— Я взял напрокат это.
— Вот как.
— Я не имел понятия, что ты тоже приедешь сюда, Мэрилин, — сказал он тихим голосом.
— Ты прав, мы не должны видеть друг друга, — проговорила она, прилагая огромные усилия к тому, чтобы не выглядеть ни недовольной, ни взволнованной.
Билли нетерпеливо приплясывал на тротуаре. Мэрилин наклонилась к нему. Взяв его за руку, она сказала:
— Билли, это мистер… мистер Херц.
— Харц, — поправил Линк. — Привет, Билли.
— Здрасьте.
Быстрым движением вытащив из-под ремня ладонь, Линк направил указательный палец на Билли.
— Защищайся!
Оставаясь в материнских объятиях, Билли тоже направил воображаемый пистолет на Линка. Тот отпрянул назад, схватился за грудь.
— Ты попал в меня.
Билли радостно засмеялся.
— Мой папа тоже так делает.
Румянец окрасил щеки Мэрилин. Она отпустила сына.
— Мистер Харц, мы собираемся посмотреть дом, где жила моя мама. Пойдемте.
Линк шагнул на скрипучую лестницу. Билли взялся за его руку.
— Давайте не будем никого беспокоить, — вдруг предложила Мэрилин.
Билли сказал:
— Зачем нам этот пустой дом? Мы здесь были сто тысяч раз. С Коралин и Перси это в миллион миллионов раз интереснее.
При упоминании мальчиком имен верных слуг семейства Ферно лицо Линка побледнело.
Билли потянул его за руку.
— Пошли. Теперь мы поедем к Уилу Райту.
Мэрилин повернулась к Линку. Как ни мучительно ей было находиться между двумя единокровными братьями, при мысли о том, что Линк сейчас навсегда уедет на своей взятой напрокат машине, у нее сжалось сердце. Она сняла солнцезащитные очки, посмотрела на него.
— Поехали.
Линк
В красно-белом зале, где подавали мороженое, других посетителей в этот час не было. Они втроем сели за небольшой мраморный столик недалеко от стойки бара. Билли заказал пломбир с орехами и фруктами, поскольку ему доставляло огромное удовольствие выковыривать их ложкой, Линк — стакан шоколада, а Мэрилин — чашечку кофе. Мороженое у Уила Райта было вкусным и калорийным, и Мэрилин, большая любительница этого лакомства, ограничивала себя, боясь прибавить в весе.
Билли, устав сидеть рядом с молчаливыми, рассеянными взрослыми, стал носиться между столиками и плетеными стульями, за чем снисходительно наблюдали круглолицые, похожие друг на друга официантки, счастливые тем, что получили автограф Мэрилин на красно-белых салфетках.
— Мама и Рой сейчас в отъезде, — сказала Мэрилин. — Они живут по адресу Кресчент-драйв, сто четырнадцать. Завтра после полудня я заскочу к ним, посмотрю почту.
— Сто четырнадцать?
— Рядом с супермаркетом Ральфа, — пробормотала она. — Я буду там около двух часов.
33
Она приехала туда в начале второго.
Нолаби и Рой в понедельник на автомашине отправились в Йоселит, оставив в передней комнате разбросанные вещи, — по-видимому, в последнюю минуту их планы относительно того, что с собой брать, сильно изменились. Мэрилин собрала материнские платья, от которых слегка попахивало табаком, и отнесла в спальню. Краснея, она постелила двуспальную кровать, сменив белье. Затем убрала с глаз светло-голубой свитер и плащ Рой.
Возле зеркала, перед которым некогда проводили время Рой и Алфея Каннингхэм, висели групповые фотографии однокашников Рой. Она резко выделялась добросердечной улыбкой и короткими курчавыми волосами, поскольку все остальные были традиционно пострижены под пажа, их волосы достигали плеч, а губы были чопорно поджаты. На редкость заурядные люди, и Мэрилин, хотя и была несколько раз на их вечеринках, где ловила на себе косые взгляды, никого не запомнила.
Она едва успела поправить фотографию Рой в академической шапочке и выпускном платье, как раздался стук в дверь.
Мэрилин подняла голову и вдруг почувствовала внезапную слабость в ногах, затем, густо покраснев, бросилась к двери.
Линк и Мэрилин без слов обнялись в полумраке комнаты, прижались друг к другу, не желая ни думать о разъединяющем их прошлом, ни заглядывать в будущее. Сейчас существовал только этот миг, когда они были вместе. Что-то невнятно шепча, Мэрилин увлекла Линка в комнату Нолаби.
Здесь, у разобранной постели, они снова обнялись, и руки Линка соскользнули к округлостям, которые в кинообзорах называли «маленькой, но чрезвычайно аппетитной попкой». Мэрилин колотила дрожь, дыхание ее было прерывистым — и не столько от страсти, сколько от неукротимого желания снова оказаться на мистическом острове любви, молодости и радости. Шторы оказались задернутыми не до конца, и узкий луч света падал на застывших в крепком объятии любовников.