Всё или ничего

Санин+ Евгений

Надувшись, он взял с полки первую попавшуюся книгу. Чтобы была отговорка, если родители начнут заговаривать с ним: «Мол, не видите разве, я занят – читаю!» Демонстративно ушел в свою детскую комнату. И громко захлопнул за собой дверь.

Плюхнувшись в кресло, он раскрыл книгу. И стал для виду громко листать страницы. Однако родители почему-то не торопились входить к нему. Наоборот, судя по тихим шагам и щелчку дверного замка, вообще куда-то ушли.

«Ну и пусть! Так даже лучше! – решил Вадик. – Встречу свое тринадцатилетие в гордом одиночестве!»

Книга оказалась взрослой. Про древний Новгород времен

Александра Невского, когда великому князю было примерно столько же лет, сколько сейчас Вадику. Даже немного меньше!

Это слегка заинтересовало мальчика. И он начал читать, прыгая глазами через строчку. Или, как с упреком не раз говорила ему мама, «глотая текст».

Но вдруг что-то насторожило Вадика. Уже внимательно он принялся, действительно жадно поедая глазами, узнавать, как страшно и трудно жилось тогда людям.

Времена, разумеется, были другие. Ни телевизоров, ни мобильных телефонов. Но люди… люди-то были те же, что и сейчас! Которые так же дышали, чувствовали боль, ели, пили, хотели жить. А тут…

В огромном и самом своенравном городе Древней Руси свирепствовал (да не раз!) такой голод, что люди ели ворон, а когда тех не оставалось, корни трав, листья кустарников, обгладывали кору деревьев. В некоторых больших семьях, чтобы выжить остальным… продавали в рабство своих детей! И те даже не обижались на это.

А он? Совесть кольнула Вадика.

«Так ведь время было совсем другое! – тут же попытался успокоить себя он. – Но…»

Совесть, не дав ему додумать, кольнула сильнее. Еще… еще…

Вскоре Вадику стало окончательно не по себе. И он, с облегчением услышав новый щелчок в двери, шаги родителей в зале, торопливо вышел, чтобы самому заговорить с ними. И не поверил своим глазам.

На столе белой горкой с большими красными точками высился – его любимый торт с вишнями!

«Да, конечно, время и впрямь другое! – только и подумалось Вадику. – Но… но… но…»

Ему захотелось тут же поблагодарить и всё-всё объяснить родителям.

Да что-то внезапно перехватило в горле. И он только бросился к ничего не понимавшим отцу и маме. Порывисто обнял их. Молча, без слов.

Потому что пока даже не мог говорить…

Честная дружба

Когда лично директор, да еще в сопровождении важного чиновника, привел в седьмой «А» и представил новенькую, все так и ахнули. Это была дочь самого мэра города!

Многие, разумеется, сразу стали набиваться к ней в лучшие подруги. Или в друзья. Несмотря на то, что характер у нее, судя по всему, был в отца. Гордый и властный. Но… Она и слушать никого не захотела.

Изучила за неделю, как сама выразилась, «здешнюю аудиторию». И сама подсела за ученический столик к самой скромной и незаметной – Тане Смирновой.

Эта девочка была из такой бедной семьи, что никто даже завидовать ей не стал. Скорее наоборот!

«Хоть полегче-то ей жить теперь будет!» – решили всем (или почти всем) классом. И стали за глаза называть ее Золушкой.

А дочь мэра стала водить свою новую подругу в свой роскошный, больше похожий на замок дом. В принадлежавшее матери детское кафе «Пингвин», где угощала пирожными и мороженым. Пригласила даже на юбилей отца, куда приехал сам губернатор.

Она щедро делилась своими нарядами с никогда ничего не просившей,

но и не отказывавшейся Таней. Играми. Мобильными телефонами. Дорогими авторучками. Подарила совсем маленький, но помощней даже больших компьютер. А на каникулах обещала взять ее отдыхать в самое лучшее на земле место, куда она, как всегда, поедет с родителями!

Одноклассницы дружно советовали Тане:

– Глупая! Чего ждешь? Что ты теряешься? Скорей пригласи ее тоже в гости! Увидит, в какой тесноте и нищете вы живете, скажет одно только слово отцу. И будут у вас и новая квартира, и дача, и машина, и всё-всё-всё остальное!

Но та лишь отмахивалась. И даже адреса, где живет, не говорила своей подруге.

А дочь мэра, из гордости, сама не напрашивалась.

Когда же через год-другой мэр, как это порой бывает, с громким газетным треском и телевизионным шумом был снят с должности, в классе все стали сторониться даже его дочери.

Одна лишь Таня осталась верной их дружбе. И первый раз пригласила ее в гости к себе домой…

Что будет?

Шли из храма три друга.

Литургию отстояли, исповедались, причастились. В воскресной школе открыли для себя много нового. Хотя и учились в ней уже целых три… даже три с половиной года.

Шли сквозь сутолоку и суету куда-то спешащих со сосредоточенными лицами и просто так бредущих людей. Под крикливую громкую музыку, гремевшую из летних кафе и ресторанчиков. Мимо висевших повсюду ярких, броских, назойливо старавшихся попасть прямо на глаза реклам, предлагавших в основном то, что прямо противоречило евангельским заповедям.

Шли они, шли… Не сговариваясь, думая об одном и том же, что слышали во время чтения Евангелия на Литургии:

Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле? [7]

И вдруг один из друзей сказал:

– А что было бы, если бы посреди всего этого вдруг появился Христос?

– Вдруг? – с недоумением посмотрел на него второй. – Ты думаешь, Он и так сейчас не здесь? Только незримо… Вот мы идем, молимся Богу, а ведь Им Самим сказано, что если двое или трое соберутся во имя Его, то и Он будет посреди них! [8] К тому же в нашем городе столько храмов!

7

Лк. 18, 8.

8

В Евангелии об этом сказано так: ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20).

– Это понятно, – согласно кивнул первый. – Но я о том, как бы повели тогда себя все люди, особенно те, которые не ходят в эти храмы?

Второй, подумав, ответил:

– Кто-то, конечно, сразу же бросился бы перед Ним на колени и стал бы каяться, умолять о спасении. Кто-то, как и две тысячи лет назад, закричал бы: «Распни!»

– Распять бы, конечно, не распяли – эту казнь, как сказал сегодня батюшка на занятиях, отменил еще в четвертом веке святой равноапостольный царь Константин, – напомнил первый. – Но…