Все, кроме смерти
Шрифт:
Переход кадра. Зал Черемшины.
– … Хотел я на юг уехать, поставить сады… Хозяйство. А что - благодать, абрикоса своя, синенькие свои, козье молоко с утра, даст Боже женюсь.
А потом высчитал, у меня дело к полтиннику катится, а чтобы хозяйство завести, нужно еще двадцать годов с гаком копить, курить вон бросаю, дорого выходит… Тут фунт дыма, там фунт дыма, вот тебе и все в трубу… - грустно проговорил “Портнов” и окунул нос в полупустую кружку…
Соседи сочувствовали.
В зал ввалился веселый рыжий дядя, рожа в оспинах, плащик дрянной на плечах горбом, подкатил к столику, пригляделся, и сгреб Портнова за грудки.
– А, вот ты где, гадюк! Иди, иди сюда. Поговорим.
– Ты чего, очумел? Пусти, порвешь… Братцы, да что ж это делается!
– взвыл, отпихиваясь “Портнов”.
– Что, Федька, думал сухой из воды выпрыгнешь?
– хрипло напирал рыжий - не слушайте его, братцы, он мне месяц как должен. Ты сперва должок верни, а потом пиво дуй! Я т-тебя…
– Пусти, стерва! Я тебя не знаю! Ты спутал…
– Ар-ртист! А ну, пойдем - выйдем! Там распутаем.
Никто из соседей-собутыльников не двинулся с места.
На кулачках рыжий выкатил “Портнова” во двор, тот повторял, загребая ногами.
– Я неделю как приехал…
– Заливай. Все знаю. Шевелись… - проговорил рыжий и толкнул “Портнова” в прогал меж поленницей и забором.
Яшка Маслов рухнул спиной вперед на поленицу.
Выпали с сухим треском две березовые плашки.
Вплотную из полутьмы выступил Лев.
Молча, точно воткнул заточку в печень по рукоять.
Яшка хрякнул, осел с открытым на зевке ртом. Вальтер быстро наклонился, дернул его голову, как кочан, вверх и вбок.
Бегло охлопал карманы, вытащил пистолет, пару смятых рублевок, рабочую карточку, и перетянутую бечевкой пачку белых визиток. Различил буквы:
Маслоff…Король сыска. … ,безнадежных дел…
– Ишь ты, короля убаюкали… - хмыкнул Вальтер - Разве выбросить?
– Оставь, - ответил Лев.
Мертвого утянули за ноги в крапиву, под сарай, спихнули по дощатому настилу для ледника в люк погреба.
Переход кадра, средний, рапид
Разбрызгивая глинистые лужи, спешил к распивочной по Николиной горе Януш Каминский-Белга, трусила, натягивая поводок, покорная сука Жулька.
От забора “Черемшины” наперерез ему побежал вразвалку человек - неуклюже валяло его вензелями - пьяный. Потрюхал рядом, схватил за рукав, заблеял:
– Э… Кудрявый… Продай собачку, продай! Рубль кладу… Куда летишь? .. Там нету ничего!
Януш затормозил, разбрызгал грязь из глинистой лужи, дико глянул на пьяного, дернул руку.
– Отцепись… Погоди, как так ничего?
– А так, - пьяный икнул, тпрукнул губами и сыпанул Каминскому в глаза
Каминский зарычал, вслепую ударил пьяного кулаком в скулу, отступил - но сзади под колени подкатился второй, опрокинул, сцепились, пошла возня, подбежали еще двое,
Каминский из последних сил поднялся, стряхнул с себя “гостей”, как травленый медведь, крикнул горлом:
– Дядя Яша! Тикайте!
Прыгнули сзади на спину, рванули рот пальцами. Кое как повалили, стали вкруговую пинать, как мучной куль.
– так… так… так…..
– жарко приговаривал Вальтер.
Заходилась злобным брехом Жулька, бросалась на кодлу, рвала за штаны, получила наотмашь штырем по хребту и, визжа, поволокла задние ноги по колее…
Бледный Лев выглянул из калитки:
– Кончайте. Шуму много. Дело в обрез.
Два удара штырем - хряск! хряск! Жулька вякнула и протянулась.
Януша быстро пырнули под ребра. Он лягнул ногами и захрипел.
– Зачем столько били?
– недовольно сказал Лев.- Грязно сделано.
– Здоровый черт, запросто не повалишь.
– Вальтер прижимал полу мокрого грязного плаща к разбитой налитой синевой щеке.
– А стрелять нельзя - всю слободку перебудим.
Литейщики отволокли Каминского за ноги - провезла борозду по грязи золотая голова.
Хозяин “Черемшины” курил на крыльце. Глянул на Льва исподлобья.
– Тепляков тут не оставляйте. Я вам не покойницкая. И так до утра будем затирать.
– На - Лев тиснул ему в карман фартука пару смятых купюр.
– Мешки есть?
– В каптерке.
Средний план. Движение.
Речка Тестовка - порожистая, петлистая в бузинных берегах, совсем сельская, как и большинство малых окраинных рек - кое-где в зелени серые домишки, черные колеса мельниц, прачечные мостки.
Серенько по-стариковски светало. Чикала в кустах птичья мелочь.
От основной реки отходил разрытый заболоченный поток - брошены доски, вырыта канава, заступы, перевернутая тачка - отток Тестовки забирают в трубы, грязи по колено, тянули канаву до старого коллектора - открытый кирпичный колодец, решетка отброшена.
Промокший мешок ухнул в трубу. Плеснуло.
Вальтер отер лоб.
– Оба. Управились. Пошла душа в рай…
Помятый в драке, чумазый литейщик бросил следом Жульку, отер руки о траву.
– А землекопы не откроют?
– Не, снесет. Там течение в Реку. Если где и застрянет, то по трубе дальше, тут сроду обходчиков не было. А роют тут уже не первый год, глянь -
Вальтер пнул тачку, та застонав, развалилось - доски прогнили, да и на заступах отчетливая ржавчина, вывалы глинозема поросли сорняками.