Все мы злодеи
Шрифт:
Финли уставился на нее через кратер, вересковые пустоши вокруг них молчали и ждали, Кровавая Пелена ржавым пятном простиралась по небу над ними. Его заклинания светились силой, но он ничего не использовал. Он застыл, как будто сделан из камня.
— Хорошо, — пробормотал он, после того, что казалось вечностью. — Я даю тебе свое слово.
Бриони вздохнула с облегчением. — Правда?
— Если ты позволишь мне забрать Реликвию, я отведу тебя обратно к нашему Ориентиру. Но я не могу гарантировать, что они позволят тебе остаться.
Это
— Хорошо, — сказала она, отступая.
В тот момент, когда Финли коснулся рукояти, красный свет, исходивший от магических камней, встроенных в лезвие, закружился вокруг него, а затем погрузился в его кожу. Финли поднял Меч с торжествующей улыбкой, и первой мыслью Бриони было, что Финли выглядел завершенным, держа его, как будто он был сделан для него.
Второй ее мыслью, когда он повернулся к ней, было то, насколько беззащитной она действительно была сейчас.
— Я помню, что я сказал, когда мы расстались, — сказал он ей, высоко подняв оружие. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я передумал.
Сердце Бриони дрогнуло от страха. Она попятилась от него, проклиная себя за то, что полагалась на старые чувства и неуместное доверие.
Но затем Финли ухмыльнулся, обнажив зубы, окрашенные в малиновый цвет в свете, исходящем от лезвия, и указал на вересковые пустоши.
— А теперь давай пойдем.
Бриони подумала о бегстве, но ей больше некуда было идти. И пока Финли вел их сквозь темноту, Бриони надеялась, что не окажется дурой, следуя за ним.
Монастырь располагался очень близко к краю Кровавой Завесы. Во время турнира его руины превратились в здание из крошащегося камня, которое выглядело скорее обветшалым, чем величественным, даже несмотря на силу высшей магии, проходящую через него. Он был построен на том, что теперь было сплошным болотом, и за столетия здание неравномерно погрузилось в неустойчивую, суглинистую почву под ним. Это был один из крупнейших Ориентиров с разумными защитными свойствами, и именно это место Финли, Элионор и Карбри выбрали в качестве своей крепости для турнира.
Хотя монахи не жили там с тех пор, как первый турнир превратил Ориентир из обычных зданий в сооружения высшей магии, следы их присутствия остались — в ухоженных садах перед домом, в статуях и фонтанах во внутреннем дворе и в маленьких, простых спальнях, которые они построили для себя, вделанных в стены здания, как крошечные кельи.
Именно в одной из таких спален Бриони теперь оказалась, лишенная всех своих заклинаний, совершенно беззащитная, пока Элионор, Карбри и Финли спорили о ее судьбе.
Бриони ожидала этого спора, но не была готова к тому, сколько времени это займет: до тех пор, пока утренний свет не проник в грязные окна. Прошедшее время заставило страх вспыхнуть в ней, как хорошо разожженное пламя, подпитываемое слишком многими
Что она приняла неправильное решение не только довериться Финли, но и вообще участвовать в турнире. Что если она умрет здесь, то умрет предательницей своей семьи. Своей сестры.
— Мы не можем ей доверять, — пожаловалась Элионор. — Она твоя бывшая. У нее больше причин желать твоей смерти, чем у кого-либо другого.
— Я здесь если что.
Бриони сидела на грубой каменной плите, которую монахи, очевидно, использовали в качестве кровати, прижавшись спиной к стене. Она почти не спала, у нее болела голова, а босые ноги были отвратительны. Она умирала от желания выпить стакан воды и переодеться. Она также была возмущена намеком на то, что она была жестокой бывшей девушкой — она даже не пыталась наложить заклинание на Финли после того, как они расстались. — Я позволил вам посадить меня в тюрьму. Я добровольно отдала свои заклинания. Что еще вы хотите, чтобы я сделала? Дать «Торжественную клятву»?
— Это даже не сработало бы, — презрительно сказала Элионор. — «Плащ» сводит на нет все заклинания клятвы — альянсы не могут полагаться на них
— Ну и ладно, — проворчала Бриони. — Хотите, чтобы я молила? Умоляла?
Даже обезвоженная, измученная и больная, она не была в таком отчаянии. Ещё нет.
— Это было бы хорошим началом.
Магические камни в вытянутых мочках ушей Элионор угрожающе сияли, заряженные и готовые.
Они могли подозревать ее сколько угодно. Ее мотивы были чисты. Она была здесь не только для того, чтобы спасти свою шкуру; она была здесь, чтобы спасти их всех. Но она знала, как нелепо это звучит. Как слова отчаявшегося заключенного. Даже если бы ее намерения были благими, даже если бы ее история была правдой, правда заключалась не в том, как она заслужит их доверие.
Она может беспокоиться о спасении их всех, как только спасет себя.
— А теперь подождите минутку, — строго сказал Финли, переводя взгляд с одного на другого с умеренной тревогой. С тех пор как он вернулся сюда, он повесил Меч за спину. — Бриони говорит правду. Она отдала мне Реликвию. Она пришла сюда по собственной воле.
— И ты никогда не спрашивал ее почему, — сказала Элионор, хмуро глядя на него. Бриони постаралась не обижаться на ее тон. — Это была ваша идея, чтобы мы набросились на всех участников этого турнира, прося их о помощи, а теперь кто-то, кто не участвовал в турнире двенадцать часов назад, заявляет, что хочет присоединиться к нам?
Голос Финли звучал спокойно, сдержанно. — Вы с Карбри согласились на мой план. Присоединение Бриони к нам не меняет нашей стратегии.
— Мы все еще должны быть командой, Финли. Тебе не следовало приводить ее сюда, не спросив сначала нас. Ты позволил своему отчаянию из-за Меча затуманить тебе голову — ты предпочел себя нашему союзу.
Бриони услышала сомнение в голосе Элионор. Это беспокоило ее больше, чем гнев девушки. Если она полностью разрушит союз, все может пойти ужасно неправильно.