Всё на свете

Юн Никола

Держась за руки, мы плывем дальше и видим плавно передвигающихся скатов, которые выглядят как огромные птицы с белыми животами. Видим еще двух больших морских черепах, которые, кажется, летят, а не плывут. Умом я понимаю, что они не навредят нам. Но они такие большие и так очевидно принадлежат этому морскому миру - которому я не принадлежу, - что я перестаю двигаться, не желая привлекать их внимание.

Я могла бы заниматься этим весь день, но Олли в конце концов тянет меня на берег. Он не хочет, чтобы мы, а точнее я, обгорела на полуденном солнце.

На пляже мы обсыхаем под тенистым деревом.

Я чувствую взгляд Олли на себе, когда он думает, что я не замечаю. Но мы являем собой общество взаимного восхищения - я тоже незаметно поглядываю на него. На нем одеты только плавки, поэтому я наконец могу рассмотреть поджарые, гладкие мышцы его плеч, груди и живота. Мне хочется запомнить его тело с помощью рук. Я дрожу и оборачиваюсь в полотенце. Олли неверно воспринимает мою дрожь и подходит ко мне, чтобы закинуть на мои плечи свое полотенце. Его кожа пахнет океаном и чем-то еще, чем-то не поддающимся четкому определению, тем, что делает из него Олли. Я поражаюсь тому, что мне хочется коснуться языком его груди, попробовать на вкус солнце и соль на его коже. С силой отвожу взгляд от его груди и смотрю на его лицо. Он избегает моего взгляда и так крепко закутывает меня в полотенце, что не видно ни кусочка моей кожи. А затем он отступает. У меня такое чувство, что он сдерживает себя.

Я уверена, что мне не хочется, чтобы он сдерживался.

Он смотрит на утес, с которого люди, большей частью подростки спрыгивают в океан.

– Хочешь спрыгнуть с большого утеса?
– спрашивает он, его глаза сияют.

– Я не умею плавать, - напоминаю я ему.

– Небольшое утопление никому не повредит, - говорит парень, который однажды предупредил меня, что океан беспощаден и безжалостен.

Он хватает меня за руку, и мы вместе бежим к утесу. Вблизи камни выглядят, как твердая черная губка. Они острые под моими ногами, и некоторое время уходит на то, чтобы найти место для каждого шага, но мы наконец-то добираемся до вершины.

Олли не терпится прыгнуть. Он даже не останавливается, чтобы насладиться видом.

– Вместе?
– спрашивает он, глядя вниз на пенящуюся воду.

– В следующий раз, - говорю я.

Он кивает.

– Я прыгну первым. Не позволю тебе утонуть.
– Он подпрыгивает на месте, а потом ухает вниз и выполняет сальто прежде, чем войти в воду. Через несколько секунд он появляется на поверхности и машет мне. Я машу в ответ, а затем закрываю глаза, чтобы оценить свою ситуацию, потому что прыжки с утеса кажутся поворотным моментом, который стоит немного обдумать. Странно, но я обнаруживаю, что мне не хочется думать слишком много. Мне, как и Олли, просто хочется прыгнуть. Отыскиваю лицо Олли в воде и вижу, что он мне машет. Учитывая то, что может таиться в моем будущем, прыжки с утеса совсем не кажутся страшными.

РУКОВОДСТВО ПО ПРЫЖКАМ С УТЕСА

ЗАК

Вернувшись в отель, Олли звонит из нашего номера своему другу Заку. Полчаса спустя тот оказывается у нашей двери.

У Зака темная коричневая

кожа, невероятные дреды и улыбка, которая слишком большая для его лица. Он сразу начинает играть на воображаемой гитаре и петь песню, которую я не знаю. Олли улыбается от уха до уха. Зак сильно дергает головой, пока "играет", и его волосы отбивают такт вместе с "музыкой".

– Зак!
– говорит Олли и притягивает его в объятия. Они громко хлопают друг друга по спине.

– Теперь я Захария.

– С каких это пор?
– спрашивает Олли.

– С тех пор, как решил стать богом рока. Захария это как...

– Мессия, - вставляю я, понимая смысл его шутки.

– Точно! Твоя девушка умнее тебя.

Я краснею и вижу, что Олли тоже покраснел.

– Ну, это мило, - говорит Зак, посмеиваясь и перебирая струны воображаемой гитары. Его смех напоминает мне Карлу - естественный, немного громкий и полный веселья. В этот момент я отчаянно по ней скучаю.

Олли поворачивается ко мне.

– Мэдди, это Зак.

– Захария.

– Чувак, я не буду тебя так называть. Зак, это Мэдди.

Зак берет меня за руку и быстро целует ее.

– Потрясающе с тобой познакомиться, Мэдди. Я много о тебе слышал, но не думал, что ты настоящая.

– Все нормально, - говорю я, изучая руку в том месте, где он ее поцеловал.
– В некоторые дни так и есть.

Он снова очень громко смеется, и я обнаруживаю, что смеюсь вместе с ним.

– Замечательно, - прерывает Олли.
– Давайте двигаться дальше. Здесь есть Локо Моко с именем Мэдди на нем.

Локо Моко это горка риса, поверх которой лежит мясная котлета, потом подливка, а потом два жареных яйца. Зак ведет нас в ресторан гавайской кухни на поздний ланч. Мы садимся за столик снаружи, океан находится всего в нескольких сотнях футов от нас.

– Это место самое лучшее, - говорит Зак.
– Здесь едят все местные.

– Ты уже рассказал родителям?
– спрашивает Олли между приемом пищи.

– Насчет моего желания стать рок-звездой или насчет того, что я гей?

– О том и о том.

– Неа.

– Почувствуешь себя лучше, когда все откроется.

– Не сомневаюсь, но уровень сложности немного высок.

Зак смотрит на меня.

– Мои родители верят только в три вещи: семья, образование и упорная работа. Под "семьей" я имею в виду одного мужчину, одну женщину, двух детей и собаку. Под "образованием" я имею в виду четыре года в колледже, а под "упорной работой" - никакого искусства. Или надежд. Или мечты стать рок-звездой.

Он снова смотрит на Олли, и сейчас взгляд его карих глаз стал намного серьезнее, чем прежде.

– Как я скажу своим родителям, что их сын-первенец хочет быть афро-американским Фредди Меркьюри?

– Они, должно быть, подозревают, - говорю я.
– По крайней мере, насчет желания стать рок-звездой. Твои волосы имеют четыре разных оттенка красного.

– Они думают, что это такая стадия.

– Ты мог бы написать им песню.

Он взрывается смехом.

– Ты мне нравишься, - говорит он.

– Ты мне тоже, - отвечаю я.
– Ты мог бы назвать песню "Это яблоко упало очень, очень, очень далеко от яблони".