Всё на свете

Юн Никола

Я изо всех сил пытаюсь улучшить настроение.

– Мы целовались! А потом ты разозлился на меня.
– Я вспыхиваю из-за разговора о поцелуях и из-за своей легкой лжи.
– Я собиралась тебе это сказать. Говорю же тебе. Я просто взяла и сделала.

Он слишком умен, чтобы попасться на это, но ему хочется, чтобы это было правдой. Ему хочется, чтобы это было правдой больше, чем ему хочется правды. Улыбка, которая возникает на его лице, осторожная, но такая красивая, что я не могу отвести взгляд. Ради такой улыбки я солгу ему еще раз.

– А теперь, - говорю я.
–

Что под этой штукой?

Он протягивает мне уголок брезента, и я тяну его в сторону.

Сначала я не уверена, на что смотрю. Это как читать вроде бы случайный набор слов, прежде чем предложение станет понятным.

– Красиво, - говорю я.

– Это модель планетной системы.

– Этим ты здесь занимаешься? Создаешь вселенные?

Он пожимает плечами.

Дует небольшой ветерок, и планеты медленно кружатся. Мы оба молча наблюдаем за их движением.

– Ты в этом уверена?
– Сомнение снова вернулось в его голос.

– Пожалуйста, помоги мне, Олли. Пожалуйста.
– Я показываю на модель.
– Мне тоже нужно сбежать, ненадолго.

Он кивает.

– Куда хочешь поехать? 

АЛОХА ЗНАЧИТ ПРИВЕТ

И ПОКА, ЧАСТЬ 2

УЖЕ СЧАСТЛИВА

– Мэдс, серьезно. Мы не можем полететь на Гавайи.

– Почему? Я достала нам билеты на самолет. Забронировала отель.

Мы сидим в машине Олли на подъездной дорожке. Он вставляет ключ в зажигание, но не проворачивает его.

– Ты шутишь?
– спрашивает он, отыскивая на моем лице доказательство того, что я шучу. Не находит ничего и начинает медленно качать головой.
– Гавайи в трех тысячах миль отсюда.

– Поэтому самолетом.

Он игнорирует мою неуместную веселость.

– Ты серьезно? Когда ты это сделала? Как? Почему?

– Еще один вопрос, и ты в игре Быстро Пять, - говорю я.

Он наклоняется вперед и прижимается лбом к рулю.

– Прошлой ночью с помощью кредитки, потому что мне хотелось увидеть мир.

– У тебя есть кредитка?

– Получила несколько недель назад. Есть свои плюсы в том, что проводишь время с женщиной в возрасте.

Он убирает лоб с руля, но все равно смотрит прямо, не встречаясь со мной взглядом.

– Что если с тобой что-то случится?

– Ничего не случится.

– Но все таки?

– У меня есть таблетки, Олли. Они сработают.

Он крепко сжимает глаза и кладет руку на ключ.

– Ты знаешь, что здесь у нас, в Южной Калифорнии, достаточно мира.

– Но нет углохвостого спинорога.

Небольшая полуулыбка формируется в уголках его губ.

Мне нужно растянуть ее на все лицо.

Он поворачивается ко мне лицом.

– О чем ты говоришь?

– Об углохвостом спинороге.

– Что за углохвостое что-то там?

– Государственная рыба Гавайев.

Его улыбка расширяется.

– Ну конечно.
– Он поворачивает ключ в зажигании. Его взгляд задерживается на его доме, и улыбка пропадает, но только слегка.
– Надолго?

– На две ночи.

– Хорошо.
– Он берет меня за руку и быстро ее целует.
– Поехали посмотрим на эту рыбу.

Чем дальше от его дома мы уезжаем, тем, каким-то образом, лучше и легче становится его настроение. Это путешествие дарует ему идеальное оправдание ненадолго уйти от ноши под названием "его семья". К тому же, его друг из Нью-Йорка, Зак, живет на Мауи.

– Ты его полюбишь, - говорит он мне.

– Я люблю все, - отвечаю я.

Наш рейс отправляется не раньше 7 часов, и мне хочется кое-куда заехать.

Поездка в его машине напоминает нахождение в очень громком, быстро двигающемся пузыре. Олли отказывается открывать окна. Вместо этого он нажимает на кнопочку на приборной панели, которая обеспечивает циркуляцию воздуха. Звук колес по асфальту чем-то напоминает постоянное и тихое шипение. Я сдерживаю порыв прикрыть уши.

Олли говорит, что мы едем не быстро, но мне кажется, что мы мчимся. Я читала рассказы пассажиров скоростных поездов, что мир снаружи поезда расплывается на скорости. Знаю, что мы нисколько не приближаемся к такой скорости. Но все равно пейзаж движется очень быстро для моих, привыкших к медленному движению, глаз. Я едва улавливаю мелькание домов на коричневых холмах в отдалении. Высокие знаки с загадочными символами и надписями появляются и исчезают до того, как я могу их разобрать. Наклейки на бамперах и номерные знаки проносятся в мгновение ока.

И хотя я понимаю физику всего этого, мне кажется странным, что мое тело может двигаться, в то время как я сижу спокойно. Ну, не совсем спокойно. Я вжимаюсь в сидение, когда Олли газует, и наклоняюсь вперед, когда он тормозит.

Время от времени мы замедляемся, и я могу увидеть других людей в их машинах.

Мы проезжаем мимо женщины, которая качает головой и хлопает по рулю руками. Только после того, как мы проехали ее, я понимаю, что она, возможно, танцевала под музыку. Двое детишек на заднем сидении следующей машины высовывают языки и смеются. Я ничего не делаю, потому что не знаю, каков для этого этикет.

К счастью мы замедляемся до более человеческой скорости и выезжаем с автомагистрали.

– Где мы?
– спрашиваю я.

– Она живет в корейском квартале.

Моя голова гудит от того, что я пытаюсь одновременно все рассмотреть. Вижу ярко освещенные знаки и билборды, написанные на корейском. Так как на нем я читать не умею, то знаки кажутся мне произведением искусства в красивой, загадочной форме. Конечно, на них, возможно, просто написаны такие приземленные вещи, как "Ресторан", "Аптека" или "Работает круглосуточно".