Все началось с измены
Шрифт:
– Покиньте каюту.
– Вот еще, здесь такой прекрасный вид.
Вида ему хочется, получит, самый лучший. Шаг вперед, к столу, простыня сползла, обнажая. Он приблизился, разглядывал, взгляд немного задержался на шраме, потом спустился ниже, до кончиков пальцев на ногах и опять поскользил вверх. Увиденное ему понравилось. А мне понравилось близкое расстояние, правда , для надежности пришлось сделать еще полшага
– Леди, кажется, ударилась головой сильней, чем мы думали.
Фарфоровый кувшин было даже жаль немного, но чем еще можно было
– У Леди с головой всё, как и должно быть.
– Сомневаюсь, Леди явно с придурью, - капитан корабля потирал ушибленную часть лица.
– Вы обменяли графскую гордость на каперство?
Даже про ушиб забыл, на меня с ухмылкой смотря.
– Или отрастили бороду, обзавелись шрамом, вульгарным загаром и никто вас не узнает ? Граф, мой так и не почивший в бозе супруг, и у кого с головой не порядок?
– Леди бредит.
– К вашему несчастью, нет. И что мы с этим будем делать?
– Вы, не знаю, а я собираюсь опять жить в своей каюте.
Рухнул на кровать, накрылся моим одеялом и захрапел.
Совсем по-другому представляла я нашу встречу. Мой праведный гнев, его нелепые попытки объясниться, конечно, он на коленях просил прощение за всё , что пришлось вынести. Ну, или хотя бы стоит и с понурой головой. А не лежит и не храпит.
Леди не должна злиться, ей пристало вести себя сдержанно, и как mama это всегда удается? Мне же сейчас хотелось найти еще один кувшин и
– Ложитесь, Исли, уже поздно.
– Как только допишу письмо, обрадую вашу родню.
– Не думаю, что она сильно обрадуется.
– О, конечно же, обрадуется, та, которой по завещанию ничего не досталось, но при жизни имела от вас доход. Остальных огорчит ваше воскрешение, они уже привыкли и к положению, и к титулу, и к деньгам.
– Тогда не стоит их расстраивать, дорогая. Письмо этот корабль не покинет.
– Это мы еще увидим.
– Дорогая, никто вам не поверит, доказательств нет.
– В как же Вы?
– Надеетесь, что явлюсь на бал, и вы окажетесь правы, и все будут посрамлены?
– Не обязательно на бал, достаточно в дом вашей матери.
– Нет.
– Хорошо, тогда я со спокойной совестью вернусь домой, отношу по вам траур и выйду замуж.
– Так и сделаем. Меня это устроит.
– Замечательно, хоть в чем-то у нас согласие.
– У нас всегда согласие.
– Тут уж позвольте не согласиться, согласие возможно между людьми, которые друг друга знают. А я вас не знаю, хоть и была какое-то время вашей женой.
– Вы все еще ей являетесь.
– Нет, вы сами признали себя мертвецом и разрешили мне вдовство. И не могли бы вы все же снять сапоги и отодвинуться ближе к стенке?
Про сапоги зря попросила, лучше бы в них остался. Легла рядом, не на полу же спать, только
– Да вы пьяны!
– Точно подмечено, дорогая, праздновали воссоединение
– Омерзительно.
– Да? Команда с вами не согласится. Спите уже. Мне вставать рано.
Отползла как можно дальше к краю постели. Но эта пьяная скотина, по совместительству мой муж, решил во сне ко мне поприжиматься , пол не такой уж и жесткий, еще бы падая на осколки не напоролась, было бы чудесно. Поранилась не сильно , так, царапина. Но как я боролась с искушением взять тяжёлый подсвечник и хорошо, он был к столу прикручен.
Словно в детстве, парю во сне, мне легко и хорошо, если не считать удар о постель, муж, хотя какой он мне муж, он же сам признал себя трупом, решил переложить меня с пола на кровать, мог бы и аккуратней быть. Уснуть не удалось.
Холодная вода освежала, фарфор сменила медь, не бережет себя мой муж, точно хочет быть трупом. Умылась, с трудом отставила кувшин подальше, вода мне еще пригодится, и глубоко вздохнула, без корсета это делать было просто и легко. Леди должна быть спокойна, и я буду спокойна. Я была права он жив, а дальше наши пути расходятся, я сама этого хотела и он тоже. Пусть идет в небытие. И мои мысли о том, что он не так ужасен, как я привыкла думать, пусть идут туда же.
Стоит дописать письмо, приспособить один из журналов под дневник, раз уж мой где-то затерялся. Его родне я уже написала, надо известить mama и papa о скором своем возвращении. Письма на столе не было, как и чистых листов бумаги, и сургуч тоже исчез. Ладно, чернила есть, и перо, мне хватит. Так, судовой журнал за прошлогодний год, год прошел, значит, он ему уже не так и нужен. А мне пригодится. Вот, например, очень удобно рисовать на полях. И где он только не побывал за то время, пока его все не оплакивали. Ага, и карта есть, сейчас и посмотрим, где именно
Хорошо, что дорожное платье не требует таких героических усилий при одевании, как бальное, все проще. Осталось только выбраться. Дверь закрыли, ключ не оставили, и как так можно? Прогулки обязательны, без них пропадает румянец. Окно узковато немного, но голова прошла, остальное пройдет. Турнюр только подзастрял. Но мне все же удалось выбраться на палубу, ну почти, что я выпала из окна, почти никто не видел. А если и видел, то смолчал.
Солнце палило вовсю, зонтик остался на другом корабле, его почему-то не прихватили, вынося меня и мои вещи.
Теперь понятно, почему меня заперли, чтобы не узнала команду. А как ее не узнать, если полтора года замужества их я видела чаще мужа. О, какой заботливый, доверил мою жизнь пиратам. И хорошо, что он теперь всего лишь труп для меня. Вернусь в Столицу, отношу траур, год, не больше, за это время присмотрю себе жениха, выйду замуж и буду счастлива.
Если выкинуть его портрет из усадебного дома, могут осудить, тогда просто перенесу его из кабинета в галерею, а на его место мой повешу, нет, не мой, семьи, счастливой и любящей. Точно. Обивку у кресел надо поменять. С арендатором встретиться