Всё началось со скандала
Шрифт:
София внимательно посмотрела на Руфуса, пытаясь понять, что теперь нужно сделать. Его лицо оставалось непроницаемым, даже в некотором смысле замкнутым, словно он изо всех сил сдерживался. София подняла руку, провела кончиками пальцев по его щеке, но он чуть сжал ее ладонь, прежде чем она успела погладить его.
— Я должен отвезти вас домой.
— Но... и это все? Я теперь обесчещена?
Руфус приглушенно засмеялся.
— Я изо всех сил стараюсь не обесчестить вас окончательно... — Он задрожал, и София ощутила эту дрожь переплетенными с ним пальцами. — В данный момент результат
Она посмотрела на их соединенные руки.
— О...
Руфус нежно приподнял ее подбородок.
— В мои намерения не входит принуждение вас к браку, хотя нам обоим это доставило бы невыразимое наслаждение.
Он провел пальцем по ее шее и остановился там, где бился пульс, и эта дрожь передалась его коже. Ноздри Руфуса раздулись, губы искривились в страдальческой гримасе и попытке обуздать себя.
— Я ничего так не хочу как сделать вас своей женой по-настоящему. — Хриплый голос прожигал ее насквозь. Никогда в жизни София не слышала такого голода. — Ваш сладкий отклик на мои прикосновения вызвал во мне страстное желание разделить с вами высшее наслаждение.
Томление в его голосе вновь разбудило желание, заставило хотеть, заставило жаждать.
Высшее наслаждение. Неужели есть что-то, превосходящее испытанное ею сегодня? Но глаза Руфуса действительно пылали обещанием.
Она может получить все, что он предлагает. Достаточно просто сказать «да».
Спустя несколько часов, во время которых обсуждалась будущая дуэль, они доехали до булыжных мостовых Мейфэра. Обычно оживленные, шумные улицы выглядели уныло под свинцовым небом, угрожающим в любую секунду разразиться ледяным дождем.
Джулия обхватила себя руками, стараясь согреться, пока Бенедикт с Аппертоном пытались изобрести способ вытащить Сент-Клера из финансовых затруднений — тогда честь будет защищена. Похоже, Кливден еще в школе вел себя бесчестно и гадко, с удовольствием натравливая сильных на слабых и жульничая в спорте.
Однако Сент-Клер только прищелкнул пальцами.
— Вы не сможете заставить его забыть о долге из-за таких пустяков. Большинство титулованных джентльменов общества уже пытались. — Он поник плечами. — Лучшее, на что я способен — это убедиться, что мои дочери пристроены, а о жене позаботятся. После необходимо расплатиться за свои ошибки и понести наказание.
Все аргументы были бесполезны, и тогда Бенедикт с Аппертоном обратились к нудным подробностям того вечера, когда Сент-Клер дал Ладлоу, как его тогда называли, расписку на пять тысяч фунтов. Кто еще присутствовал? Как долго они играли? Сколько выпили? Мог ли Ладлоу сделать что-нибудь недостойное, а если да, то кто может это подтвердить?
Джулия изо всех сил старалась не слушать их, но тут среди прочих прозвучала фамилия «Китон», почему-то показавшаяся знакомой? Нет, она не позволит им втянуть себя в дурацкий разговор. Они еще до сих пор не разобрались с Аппертоном, подписавшимся под тем пари. И вообще, почему мужчины так рвутся решать разногласия средствами, способными обернуться гибелью?
Они высадили Аппертона около городского дома его семьи и поехали на Болтон-роу. Бенедикт спустился
— Сэр, позвольте мне поговорить с вашей дочерью. Я надолго не задержу вас.
С разрешения мистера Сент-Клера Джулия взяла его за руку и отошла к ступеням, ведущим в дом, достаточно далеко, чтобы не нарушать конфиденциальность диалога, но так, чтобы оставаться на виду у отца.
— Ты всю дорогу молчала. — Бенедикт всматривался в нее внимательно и настороженно. — Ты что-то хочешь мне сказать?
Она уставилась на свои руки, скромно сложенные, как полагалось любой воспитанной мисс.
— Ничего.
Это была ложь. Но правда все равно не изменит последующих событий, так какой смысл обсуждать? Мужчины уже и так много наговорили по пути домой.
— Посмотри на меня, Джулия. — Его голос прозвучал так властно, что она невольно повиновалась. — Ты должна решить, как будешь жить дальше, моя дорогая. Или ты расскажешь, из-за чего так чертовски злишься, или рискуешь разрушить все, чем мы стали друг для друга. Подумай хорошенько. Теперь у нас нет альтернативы, мы должны пожениться, и то, что ты сейчас выберешь, определит нашу жизнь на следующие сорок лет.
Каждое ледяное слово пронзало ее насквозь. Джулия сморгнула слезы, хотя понимала, что заслуживает презрения за свое поведение с ним со вчерашнего вечера, за исключением очень приятного часа сегодняшним утром.
— Почему мы не можем остаться друзами, как раньше? — Даже для нее самой собственный голос прозвучал неестественно, глухо и странно.
— Мы уже никогда не сможем вернуться к прежним отношениям.
— Но почему?
— Потому что я познал тебя интимно. Я даже подумать не могу о том, чтобы жениться на другой, ведь всякий раз, ложась в постель, я буду закрывать глаза и видеть тебя, Джулия. Именно тебя. И ничто не сотрет этих воспоминаний.
В его словах звучала та же убежденность, что и сегодня утром: «Я люблю тебя и всегда любил».
Она закрыла глаза и сглотнула.
Убежденность и уверенность. Бенедикт хладнокровно и безмятежно вложил свое сердце в ее ладони. Дал ей власть, какой она никогда не хотела, власть уничтожать, хоть намеренно, хоть нет. А в ответ не требует ничего... пока.
Но обязательно потребует. Женится на ней, а через некоторое время будет ожидать такой же открытости. Захлестнет своей страстью и станет постоянно призывать к отклику, которого так легко добился сегодня утром. Когда все это происходило, подчинение страсти казалось таким же естественным, как дыхание. Но сейчас, вспоминая... Сможет ли она открываться ему регулярно Допустит ли такую уязвимость?
Безусловно, Джулия ему доверяет, но сила чувств, которые он в ней пробудил, достигла пугающего уровня и временами казалась чрезмерной.
— И, как ты сказал, мы должны пожениться, — прошертала Джулия, признавая эту истину.
После случившегося сегодня утром она вполне может забеременеть, но даже без этого скандал замять невозможно.
— Прости за то, что я сказала о Кливдене. Просто это... — Джулия искала нужные слова. — Подумай о папе, вынужденном встретиться с ним лицом к лицу. Подумай о том, как я чувствую себя, узнав, что стала предметом пари.