Всё не случайно

Шаманская Асия

Он делает ещё один шаг, запуская руку в волосы, а затем, притягивая меня для поцелуя. Я с готовностью отвечаю, но в этот раз он перерастает в нечто большее. Руки Тимура блуждают по моему телу, залазят под свободную футболку, поглаживая живот, с которого почти сошли синяки, и поясницу. Затем опускаются ниже, гладят и ласкают очень нежно и аккуратно, словно ожидая отказа. Нет, милый, не дождёшься. Мои руки уже во всю снимают его футболку. Видимо домой он всё же заезжал, чтобы переодеться и принять душ. Отрываясь от моих губ, Тима задаёт глупый вопрос,

который звучал уже давно, ещё в наш первый раз.

— Ты уверена?

— Ты опоздал на шесть лет с этим вопросом, — смеюсь, снова целуя парня.

Он поднимает меня, а я обхватываю его торс ногами, и мы перемещаемся в мою комнату. Там Тимур аккуратно кладёт меня на холодные простыни, вызывая дикий контраст с нашими горячими телами. Поцелуи становятся глубже, а касания откровеннее. Когда на нас совсем не остаётся одежды, я слышу, как Тимур надевает презерватив, и резко входит в меня в полную длину. Я вскрикиваю от удовольствия, едва ли успевая снизить тон, чтобы не разбудить Руслана.

— Тише, моя девочка, — шепчет Тимур. — Тоже хочу тебя давно до звона в яйцах.

— Сильнее, Тимур, — прошу, будучи уже не здесь, а где-то на грани удовольствия. — Ещё.

— Ты моя, — входит Тима сильнее, припечатывая и словом, и телом. Его пальцы сжимают грудь, а губы блуждают где-то на шее, оставляя засосы. Неужели Никита или кто-то другой мог подумать, что я смогу его хотеть? Единственный мужчина, которого я любила всю жизнь и буду любить всегда — Тимур. Себе я была готова признаться, а вот ему вряд ли. Наши отношения явно не будут долгосрочными, такую-то роскошь Тима себе не позволит. Сын — да, но мы — под большим вопросом. Слишком разные взгляды на жизнь.

Заканчиваем почти вместе, и Тимур ещё какое-то время остаётся внутри.

— Вик, — сейчас будет пытаться что-то объяснить.

— Нет, — ещё не отдышавшись говорю. — Молчи. Не надо.

Кивает.

— Можно останусь до утра?

— Можно.

Обнимает меня, перекладывая на свою грудь, и я даже думать ни о чем не хочу. Хочу просто быть здесь и сейчас. Пусть это и неправильно. Зато в данную секунду я счастлива.

На этой мысли я и засыпаю. Давно так крепко не спала. Однако с утра по привычке встаю пораньше, чтобы Руслан не застал этой картины. Иду в душ, затем готовлю завтрак. Тимур просыпается раньше сына и тоже начинает с душа. Выходит на кухню, пока я пью кофе, и садится на стул, не находя себе места.

— Доброе утро, кофе будешь?

— Доброе, да, пожалуйста.

Я наливаю ему уже сваренный кофе, и он берёт меня за руку в момент, когда я ставлю чашку перед ним.

— Вик, слушай...

— Не надо, — перебиваю. — Пусть идёт как идёт. Я ничего от тебя не требую.

И от дальнейшего разговора нас спасает сын:

— Вы что, — обиженно говорит. — Едите без меня?

И залазит на колени к Тимуру. Тот с радостью усаживает его.

— Конечно, нет, — отхожу, чтобы наложить кашу и сделать бутерброды с сыром. — Мы с папой просто кофе пили.

— А меня почему не разбудили?

—

Потому что ты сладко спал, — говорит Тима.

— А ты сегодня не уйдешь?

— Мне на работу надо, — виновато оправдывается Тимур.

— Нет, — обиженно начинает сын. — Ты опять долго не приедешь?

— Вечером приеду, — и вопросительно смотрит на меня. Я лишь киваю.

— Ты будешь завтракать? — спрашиваю у Тима.

— Нет, Вик, спасибо. Мне уже ехать надо, если честно. Переодеться ещё.

— Привези сюда какие-то вещи, — предлагаю я. — Чтобы не было этой проблемы.

Тимур удивлённо смотрит, но согласно кивает.

Руслан проводит папу до самого порога, мы же просто машем друг другу рукой.

День почему-то тянется. Может потому что мы оба ждём Тимура, а может потому что это воскресенье. Ходим гулять с Русом, заходим в магазин, готовим ужин вместе. Уже ближе к ночи приезжает Бесоев со маленькой сумкой. Они по привычке с Русланом играют, а потом мы все ужинаем. Я сижу за бумагами, которые мне привёз Тимур, когда он входит на кухню и встаёт за моей спиной. Не обращаю внимания, так как зависла в документах. Парень же кладёт руки мне на плечи, а затем откладывает бумаги, резко сажая меня на стол.

— То есть, — проходит поцелуями по скулам, носу, едва касаясь губ. — Ты совсем не против?

— Против, — начинаю, а Тимур замирает. — Если ты перестанешь.

Усмехнувшись, целует уже так, что я забываю, что надо дышать, хоть и возможности не было.

Мы вновь перемещаемся в кровать. Тимур безумно нежен, и, быть может, я не права, но мне кажется, что такой он только со мной. Я видела его на работе, слышала, как он разговаривает по телефону. Это всегда серьёзный, собранный, порой жесткий Тимур. Однако по отношению к себе я даже голоса повышенного ни разу не слышала. Но между нами всё же чувствовалась стена. Нам было очень хорошо друг с другом, но о будущем мы оба не хотели говорить.

Уже ночью, когда я снова лежу на его груди, а он поглаживает моё плечо, я всё же уточняю:

— У тебя есть кто-то ещё? — мне всё же важно было знать, что нет. Если он скажет, что кто-то есть, то я сразу же прекращу наши "отношения", и у нас останется только сын.

— Нет, — шепчет, целуя в висок. — Я тебе никогда не изменял. После тебя ничего серьёзного не было. Сейчас только ты.

Его умение сформулировать так, чтобы у меня внутри всё начало плавиться, я любила до безумия.

— А у тебя? — с улыбкой уточняет. Знает же, что нет.

— Есть, — начинаю, чувствуя, как твердеет грудь подо мной. Дурак. — По понедельникам у меня Василий, по вторникам Акакий, по средам Никифор...

— По тонкому льду ходишь, — смеётся, начиная щекотать. Я вмиг начинаю смеяться с ним, когда Тима нависает надо мной.

— Нет у меня никого, — серьёзно, но с улыбкой. — После тебя не было вообще.

— Моя девочка, — улыбается по-мальчишески, обнажая ямочки и начинает собственнически целовать.

Кажется, на сегодня у нас запланирован марафон.