Все о моей мафии

Метлина Наталия

Мы снимали программу в тот момент, когда в Большом началась настоящая перестройка. То есть самые сладкие времена мы уже не застали. Ведь именно в Большой традиционно рвутся иностранцы, а значит, цена на билет уже переходит в долларовый эквивалент и стоимость его резко возрастает. Билеты для иностранцев распространял «Интурист», но прибыль до ГАБТ так и не доходила. Огромная часть билетов доставалась через администрацию спекулянтам. Одну очень хитрую схему расписал мне мой давний друг импресарио Валерий Сергеев. Схема эта выглядела так. Крупное предприятие пишет в Большой театр письмо с просьбой выделить 100 билетов в партер для своих сотрудников на какой-нибудь ан-шлаговый спектакль. Предприятие радостно оплачивает 100 билетов, но на руки получает (такова изначальная договоренность с администрацией) только 80; 20 билетов — это так называемый откат. И эти 20 билетов передаются людьми Большого спекулянтам под колонны. Таким образом, продавалось не 100 процентов билетов, а 120 и даже 150. Если действовать только по этой схеме и просто прокручивать билеты даже без спекулянтской наценки — это уже очень выгодно. В более поздние времена, когда в Россию начали приезжать западные звезды, по такой схеме заполнялись стадионы.

Но вернемся к «жучкам»-подколонникам. Иногда за вечер бригадир мог заработать до нескольких тысяч рублей. Долгое время билетами здесь торговала

так называемая «голубая мафия». Гомосексуалисты-«жучки» заодно устраивали и свою личную жизнь. Особенно удачными были вечера балета. Механизм работы был достаточно прост — задача выследить в толпе потенциальную жертву, не дать ей приблизиться к кассам и всучить билет по максимальной цене. Чем ближе к началу спектакля, тем больше и решительнее спекулянты сбрасывали цены. Иногда администраторы даже выходили и кричали подходящим к театру зрителям: «Не берите билеты с рук, в кассе есть билеты!» Под колоннами Большого оседали миллионы, которые могли бы работать на театр. В 2000 году генеральным директором ГАБТ был назначен Анатолий Иксанов. Он решил попробовать побороться со спекулянтами. Официальные цены на билеты в Большой были тогда очень низкими. Икса-нов понял, что чем меньше цена на билет, тем больше дельта спекулянтов. Его задачей было эту дельту не то чтобы уничтожить, но хотя бы сократить и вернуть театру. В течение нескольких дней новый директор перед спектаклями выходил к колоннам и беседовал со спекулянтами. Он сразу понял, что масштабы перепродаж настолько велики, что ему одному не справиться. Тогда было принято решение нанять некую американскую компанию, которая внедрила своих агентов в среду «жучков» и выяснила, что в год под колоннами ГАБТ оседало от 2,5 до 3 миллионов долларов. Далее, сопоставив спекулянтские расценки с номиналом, дирекция приняла решение резко поднять цены на билеты на самые престижные места и спектакли. В результате билет в партер стал стоить три тысячи семьсот рублей, а самый дешевый на га-лерку—по-прежнему 20. То есть фактор доступности сохранился. Зрителей меньше не стало, появилась возможность купить билеты в кассе или заказать по Интернету. Только за первый год иксановской перестройки доходы Большого увеличились на 4 миллиона 800 тысяч долларов. Раньше эти деньги уходили под колонны, а теперь за счет них подняли зарплаты и гонорары, часть денег пошла на постановку новых спектаклей. Годовой бюджет Большого театра — 48 миллионов долларов, из них 10 миллионов 400 тысяч — это прибыль от продажи билетов.

Впрочем, нет идеального рецепта избавления от перекупщиков, и даже радикальные меры Большого по-прежнему оставляют поле для маневра. Например, фальшивые билеты. На заре перестройки их печатали на цветных копировальных принтерах. В «Ленко-ме» на каждом спектакле билетеры вылавливали по 20-30 зрителей с фальшивыми билетами. С годами мастерство фальшивобилетчиков совершенствовалось. Они научились полностью копировать многоцветный дизайн и пояса защиты. Отличить фальшивку от оригинала могли только профессионалы. Директор МДТЗК показал мне тогда билеты на рокера Кипелова. На них не были указаны ни места, ни ряд. Танцующий партер. И вот вам — чистая математика. Цена билета — 550 руб. Если сделать тысячу таких билетов (а танцующий партер пересчитать невозможно), чистая прибыль продавцов — полмиллиона рублей. И только когда меня ткнули пальцем в голограмму, я заметила разницу — на фальшивке было написано «ля-ля», а на оригинале в этом месте стоял прочерк.

Отдельная тема — спорт. Надо сказать, что при разработке любой темы я всегда общаюсь с несколькими профессионалами этого бизнеса, чтобы сопоставить мнения и факты, долго консультируюсь и только потом выезжаю на интервью. Мне приятно, когда собеседник чувствует осведомленность журналиста, он относится к нему иначе, чем просто к подставке под микрофон. По спорту меня консультировали два моих товарища, блистательные журналисты, — Вася Уткин и Жора Черданцев. Они меня и познакомили с хозяевами нескольких компаний, которые специализировались на футбольных билетах. В спорте все иначе, нежели в театре. В Великобритании билет на матч с участием «Манчестер-Юнайтед» стоит 700 фунтов — это более 35 тысяч рублей. Давно известно, что билетный ресурс — один из основных доходов организаторов спортивных мероприятий. Сегодня клубы с грамотно выстроенной маркетинговой политикой собирают до 40 процентов своего бюджета за счет продажи билетов или абонементов, в то время как театры — не более 25. Толковый менеджер может вернуть за сезон четыре-пять миллионов долларов при бюджете клуба 10 миллионов. Но и здесь спекулянтам есть где разгуляться. Самое странное, что перед футбольными матчами возле стадионов выстраиваются колонны милиционеров, и тут же, у них под носом ползают спортивные «жучки». И никто никого не задерживает.

Многие из участников моего расследования жаловались, что правоохранительные органы никак не хотят бороться с этим злом. Директор КДМ Ша-болтай даже писал письмо в ГУВД Москвы с просьбой о содействии — ни ответа, ни привета. Еще в 1998 году правительство Москвы запретило где-либо и кому-либо в городе торговать билетами по цене выше номинала. Следить за выполнением данного постановления поручили Государственной комиссии по ценам. Но комиссию упразднили, а ее функции передали Контрольному управлению Минфина. Я позвонила и туда, но мне пояснили, что «Отдел по контролю за объектами образования, культуры и спорта» за продажей билетов не следит. Управление по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД столицы также этим вопросом не занимается. Контроль за исполнением этого распоряжения позднее возложили на налоговую полицию и ГУВД. И что вы думаете? В процессе согласования приказа и они себя оттуда вычеркнули. Директор МДТЗК встретился с начальником налоговой полиции, а тот ему говорит: «Ну зачем нам эта повинность, ну какие там суммы крутятся, это же несерьезно». Тот взял карандаш и показал, какие суммы только по Большому театру могут быть — сотни тысяч долларов. Начальник налоговиков схватился за голову, но дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Статью за спекуляцию отменили. Но. «Жучки», торгующие по ценам, превышающим номинал, будь то одиночки, стоящие под колоннами, или интернет-посредники, — все они попадают под статьи — незаконная предпринимательская деятельность, уход от налогообложения, торговля без расчетно-кассового аппарата. А за все это предусмотрена уголовная и административная ответственность. Но в наших тюрьмах вряд ли вы отыщите хоть одного билетного спекулянта. Сейчас ситуация сильно изменилась. Театры и концертные залы больше не хотят кормить этих рыб-прилипал, а потому устанавливают максимальные цены на билеты. Бизнес — он и в театре бизнес. Но даже сейчас, когда все билетные кассы компьютеризированы и существует единая система продаж, придумываются новые схемы.

Много лет подряд по стране колесила так называемая «Юморина Васина». Ее историю мне рассказал солист группы «Револьверс» Алексей Елистратов. Будучи молодыми и неизвестными артистами, они подписались

на этот лохотрон. А действовал он следующим образом. После спектаклей во многих театрах на выходе зрителей ждали люди, которые раздавали бесплатные билеты на вечера «Московской юморины». В концертах, мол, принимают участие популярные артисты. Люди с бесплатными билетами приходили на концерт. Но попасть туда с этими бумажками можно было, только купив программку, которая стоила 350 рублей. При этом точно за такую же сумму можно было просто приобрести билет в кассе. Так как не известно было, придет человек на «бесплатный» концерт или нет, изначально отпечатывалось два комплекта билетов. Кто первый приходил, тот и садился на обозначенное в билете место. Но пришедшие следом тоже заявляли свои права на эти же места. И вот тут начиналась первая часть ло-хотрона. Вызывали администратора, который действовал по уже отработанной хозяином (Анатолием Васиным) схеме. Он успокаивал зрителей и предлагал места гораздо лучше купленных, то есть усаживал их на дополнительные стульчики, которые ставили прямо перед рампой. А дальше начинался сам концерт, и вместо обещанных Гурченко, Боярского, Петросяна, Винокура выступали никому не нужные нафталиновые персонажи или же молодая, не раскрученная поросль. Зрители, понимая, что Людмилой Марковной в программе и не пахнет, подходили с претензией к администрации. Их направляли к Васину, а того и след простыл. Иные добирались до организатора концертов — Московской гильдии актеров театра и кино, где им предлагали внимательнее читать текст афиш, на которых крохотным шрифтом внизу было написано: «Дирекция оставляет за собой право замены одного актера другим». Сразу поясню: еще на стадии организации лохотрона Анатолий Васин заключил весьма необычные «договоры» со многими звездами эстрады: мол, если они смогут принять участие в концерте — флаг в руки, если нет — их заменят другими. Впрочем, повторных предложений принять участие в «Юморине» артистам не поступало. Васину нужны были только их громкие имена для афиш. Более того, многие совершенно случайно обнаруживали свои фотографии на афише. Михаил Задорнов, в частности, был страшно возмущен, искал через директора МДТЗК хозяина лохотрона, чтобы набить ему морду и выставить штраф, но никого так и не нашел. Афиши несколько лет висели по Москве и другим городам, и мало кто замечал, что многих из рекламируемых артистов давно уже нет в живых. Так и существовало детище Васина — «Юморина умерших...».

Есть и еще один пункт, на который мне бы хотелось обратить внимание. Дело в том, что большинство московских театров финансируются из бюджета. И все разговоры директоров о том, что цена билета должна иметь предел (ведь народ требует зрелищ, а они должны быть доступны), во многом лукавство и заигрывание с министерством культуры. Ибо это повод для того, чтобы просить у государства денег, дотаций. И получается замкнутый круг: либо Мельпомена должна служить богатым, либо — сеять разумное, доброе, вечное, подкармливая при этом «жучков». Вот и пытаются театры найти некий компромиссный вариант — кто во что горазд. Впрочем, «жучки» в любом случае не в обиде. Просто сегодня они переросли в мощные интернет-структуры, которым за откат администрации театров передают огромную часть билетов. По-прежнему не многие артисты ведут достойный образ жизни. Большинство великих умирает в нищете. Но никто никогда не слышал, чтобы оголодал или покончил с собой билетный спекулянт. А значит, билетная мафия бессмертна.

Глава 3. СТРАСТИ ПО СОКРОВИЩАМ

Часть 1. Месть Филонова

Нет ничего интереснее судеб безмолвных произведений искусства. История каждого шедевра — детективный роман. Что за люди им владели, его охраняли, крали... За каждой вещью скрывается тайна. Что мы держим в руках — подлинник, копию или подделку? И за что мы платим, за вещь или за легенду, ее сопровождающую? Полотна переживают своих владельцев, они ссылают их на каторгу, обрекают на голод, нужду и смерть, вьют из них веревки, как капризные любовницы. И остаются безмолвными и беспощадными.

История моего «знакомства» с миром искусства началась в 1989 году. В перестройку все, что лежало в закромах родины и вращалось среди коллекционеров, хлынуло на Запад. И почетное третье место на криминальной шкале доходности после наркотиков и оружия заняли предметы искусства. Вывозили их в том числе и с помощью грузчиков международных аэропортов. Схема была проста. Грузчик встречался с контрабандистом. Тот отдавал ему сверток и показывал чемодан, в который его нужно положить. Контрабандист проходил таможню пустой, а грузчик подкладывал сверток, когда грузил самолет. В те годы сотрудников аэропортов за эти проделки сажали целыми бригадами. Об этом мне рассказал мой французский друг Валентин Матин. Ему было тогда крепко за 50, но он был молод душой, обладал необыкновенным чувством юмора и занимался торговлей антиквариатом.

Мы с мужем сразу после свадьбы сняли квартиру в спальном московском районе Ясенево. И уже через неделю из Парижа к нам приехал Валя. Мы в тот момент и сами сидели на чемоданах. Правда, я успела спрятать пачку денег, отложенных на машину, в коробку с хозяйскими вещами в спальне, тем более что хозяйка меня предупредила, что у прошлого жильца есть ключи и он может приехать за какими-то своими вещами. И вот первого сентября я возвращаюсь из университета и тащу в руках пакет с живой рыбой, которую планировала пожарить на ужин. Поднимаясь по лестнице, я увидела, как в нашу дверь нырнул мужской силуэт. К слову сказать, мне было 19 лет, но я, ни минуты не задумываясь, вошла в квартиру вслед за ним. «Вы Игорь?» — спрашиваю я здоровенного, лысого мужика, в надежде услышать, что он и есть прошлый жилец. Мужик очень испугался, увидев меня, ответил, что он майор уголовного розыска и сунул мне в нос свою ксиву. Я только помню, как пакет с рыбой опустился на паркет и еще подававшие признаки жизни карпы поползли на кухню. Тогда мне в голову не пришло спросить сотрудника милиции, что он делает один в моей квартире без понятых и хозяев. Но он пояснил, что якобы забыл здесь какую-то бумажку. Оказалось, пока нас не было, в квартире прошел обыск, а Валю Матина арестовали и увезли на Петровку. Сразу вслед за мной пришел мой муж. Майор задал нам один вопрос: знаем ли мы Гаррика Басмаджана? Оказалось, что Гаррик — известный французский коллекционер, эмигрант из СССР армянского происхождения, а Валя — его давний друг. За несколько дней до описываемых мною событий Басмаджан прилетел в Москву из Парижа и должен был встретиться с продавцами каких-то картин (его очень интересовало современное русское искусство). Эти люди заехали за ним в гостиницу «Россия» на бежевой девятке и увезли в неизвестном направлении. Больше Басмаджана никто не видел. Валентин попал под подозрение, посему у нас и учинили обыск, забрали и спрятанные мною деньги, правда, потом вернули. Валю нашего допросили и тоже отпустили на следующее утро. Но исчезнувшего коллекционера не нашли. Уголовное дело, возбужденное по факту его исчезновения, было приостановлено. Правда, об этом я узнала спустя 14 лет, уже в 2003 году, когда начала заниматься антиквариатом «профессионально», то есть в рамках проекта «Тайны века» на Первом канале.