Все о мужских грехах

Серова Марина Сергеевна

— Приехать! Сестра обязательно приехать!

— Ия все никак не может проститься с вами, — улыбнулся, подходя ко мне, Андрей Павлович. — Все переживает, что может никогда вас больше не увидеть! Всю ночь просила меня уговорить вас, чтобы вы обязательно приехали к нам на свадьбу.

— Вы хотите сказать, что она всю ночь только этим и занималась? — тонко улыбнулась я.

Вместо ответа он довольно расхохотался, а потом уже серьезно сказал:

— Я сообщу вам, когда будет наша свадьба, и очень прошу: постарайтесь приехать!

— Обещать! Сестра обещать приехать на свадьба сестра! — требовала Ия, на что я вздохнула и сказала:

— Хорошо! Я обещаю, что, если позволят дела, то я приеду!

Еще

раз расцеловавшись с Ией и пожав руки Лекобе и его сыну, который серьезно, как взрослый, ответил на мое рукопожатие, я окончательно простилась с ними и, садясь в машину, посмотрела на Самшиевых, чтобы кивнуть им напоследок. Они прощально помахали мне руками, но женщины одновременно с этим умудрялись смотреть еще и на роскошно одетую и всю в бриллиантах Ию, к которой еще совсем недавно относились с таким презрением. «Ну, будет вам теперь, что обсудить!» — мысленно хмыкнула я.

До Адлера мы добрались довольно быстро — машину Лекобы никто даже не попытался остановить на границе. По дороге я решила узнать у Кирьянова, как там дела в Тарасове, и позвонила ему:

— Володя! Хорошие новости есть?

— Хороших нет! — недовольно ответил он. — Уже весь город на ушах стоит в поисках этого Зайцева, а он как сквозь землю провалился!

— Ничего! Найдется! — обнадежила я его. — У меня с собой ксерокопия его пальчиков еще с первого уголовного дела, так что, как вернусь в Тарасов, отдам в полное твое распоряжение, если, конечно, вы его к тому времени не найдете. Кстати, он в декабре 93-го в Тбилиси снова сел, так что попробуйте запросить оттуда его дактокарту. Вдруг повезет и они ее вам пришлют?

— Вдруг знаешь что бывает? — огрызнулся Киря, и я, поняв, что его в таком состоянии лучше оставить в покое, быстро попрощалась, а потом, подумав, позвонила наконец Андрееву.

— Ты куда пропала? — едва услышав мой голос, тут же заорал он: — Уехала, и ни слуху ни духу от тебя! Ты что-нибудь узнала?

— Я выяснила все, Семен Иванович, — ответила я. — Осталось последнее — причина, по которой Зайцев так упорно преследует Сандру, — я чуть было не назвала ее Вандой, но вовремя спохватилась, решив приберечь это до окончания расследования — ну, люблю я эффекты! Грешна, в чем и сознаюсь!

— Так возвращайся в Тарасов и выясняй!

— Что? — крикнула я. — Вы его взяли?

— А черт его знает, его или не его? Рожа вроде бы его, — буркнул он. — Понимаешь, ночью в травмопункт при этой медсанчасти пришел какой-то мужик, показал паспорт на имя Алексея Николаевича Петрова и сказал, что упал и сильно головой ударился. Что, мол, тошнит его и голова кружится и не сотрясение ли у него мозга. Ну, посадили его в очередь на рентген, а он тишком наверх пошел. Мои охламоны, как его рожу в коридоре увидели, так и повязали, хотя отбивался он ножом страшно. Одного моего даже порезал, паскуда, но ничего опасного.

— Нож взяли? — воскликнула я.

— Конечно! — подтвердил Семен Иванович.

— Аккуратно взяли? Пальцами не залапали? — уточнила я.

— Так мои охламоны телевизор смотрят, — коротко хохотнул он и объяснил: — Они его в полиэтиленовый пакет положили и мне принесли.

— И что этот подонок говорит? — поинтересовалась я.

— Так, Миха попытался его допросить: чего он, мол, от Сандры хочет? Чего девчонку преследует? А он в ответ, что никакой Сандры не знает, и уперся на этом, как осел, хотя мои и вломили ему как следует. Все твердит, что наверх пошел, чтобы стащить что-нибудь — сильно пьющий он. Но мы его на всякий случай задержали, так что сидит он теперь как миленький у меня на дальнем складе, по рукам и ногам связанный, да еще и со ртом заклеенным.

— И поперся этот Петров именно на тот этаж, где лежит Сандра! — ехидно сказала я. — Нет, это точно он, а документы наверняка фальшивые, — уверенно

сказала я и попросила: — Пусть он там у вас еще несколько дней посидит. А я, как вернусь, так и разберусь с ним. Я с ним душевно побеседую, — зловеще пообещала я, — он у меня быстро расколется. Мне есть чем его припугнуть. Да так, что он сразу откровенным станет.

— А куда ты сейчас-то собралась? — заинтересованно спросил он.

— Да все по вашему же делу, нюансы выяснять и подробности уточнять, — туманно ответила я. — Но долго я не задержусь.

— Ты давай побыстрее оборачивайся, — попросил-приказал Андреев. — А то я тут от любопытства загнусь до времени, и не видать тебе окончательного расчета.

— Не успеете! Я быстро! — рассмеялась я и добавила: — Самшиевы мне очень сильно помогли! Прямо не знаю, что бы я без них делала.

— Это хорошо! — удовлетворенно сказал он. — Николе это зачтется!

В аэропорту парень Лекобы, взяв мою сумку, пошел вместе со мной к кассам, около которых толпились многочисленные пассажиры — сезон в разгаре! Откуда же билетам взяться? — пошептался о чем-то со служащей аэропорта, которая тут же ушла, и кивнул мне, показывая, что все в порядке. Когда к нему подошла какая-то женщина, он, взяв у меня оба паспорта, отдал ей, что-то сказал, и она быстро вернулась уже не только с билетом бизнес-класса до Москвы, но и из Москвы до Франкфурта-на Майне. Пораженная такой оперативностью, я хотела отдать парню деньги за билеты, но он тут же замахал руками.

— Не надо! Господин приказал ничего у вас не брать! И поторопитесь, пожалуйста, — регистрация уже началась.

Снова взяв мою сумку, он проводил меня до стойки, пожелал доброго пути и ушел.

«Ну, Андрей Павлович! Это уже совсем лишнее! — недовольно подумала я. — Ну, ничего! Я вам на свадьбе подарком отомщу!» — зловеще пообещала я и чуть не расхохоталась — ну что можно подарить человеку, у которого абсолютно все есть?

Москва встретила меня проливным дождем. «Кретинка! — отругала я себя, увидев лужи на аэродромной полосе. — Зонт на самое дно сумки положила! А сумка — в багаже! Ну и как ты теперь собираешься до здания добираться? Вымокнешь же до нитки!» В общем, именно это со мной и произошло! А если учесть, что вдобавок к дождю был еще и довольно сильный ветер, то выглядела я, вбежав в аэровокзал, неважно. Стуча зубами, я дождалась свою сумку и пошла в туалет переодеваться в сухое, выбрав среди костюмов наименее помятый. А поскольку самолет из Адлера приземлился во Внукове, то мне предстояло в таком неприглядном виде не только доехать до Шереметьева-2, но и прибыть в Германию — времени до моего рейса было в обрез и привести себя в более-менее приличный вид я уже не успевала. Из-за всего этого настроение у меня было, мягко говоря, препаршивое, и я злилась на весь белый свет, а на себя в первую очередь. Но прежде всего нужно было заскочить на почту там же в аэропорту и, как я и собиралась, отправить на свой домашний адрес документы. Народу там, к счастью, было немного, но постоять все равно пришлось. Выйдя оттуда, я взяла такси, сразу же попросив водителя включить печку, что было встречено им с пониманием — погодка стояла та еще!

К счастью, мой непотребный, с моей точки зрения, вид не вызвал ни у пограничников, ни у таможни никаких подозрений, и я благополучно села в самолет. Едва мы взлетели, я тут же попросила принести мне большую чашку крепкого горячего кофе, чтобы согреться. Это помогло, но ненадолго, и я все время полета отпивалась этим обжигающим напитком. «Вот только заболеть мне еще не хватало!» — думала я вместо того, чтобы, как собиралась, проанализировать все, что успела к этому моменту узнать.

Формальности во Франкфурте-на-Майне много времени не заняли, и я, выйдя, взяла такси, сказав водителю на немецком языке, который худо-бедно знаю: