Все оттенки боли
Шрифт:
— Ни при чем. Вам нужен материал? Вот и снимайте! Кстати, половина участников фестиваля училась в этой школе…
Оператор заржал и радостно потрепал ей волосы. Парик съехал и напугал мужчину.
— Ты странная какая-то… Про участников наврала, конечно? Да ладно, мне плевать, что снимать. Главное, с рестораном не обмани, а то трубы горят…
Танька вглядывалась в номера домов и механически отвечала:
— Не боись, все будет в лучшем виде… Приехали!
Трехэтажная
Сразу защекотало в носу, потому что вспомнила, как сама недавно училась и бегала после уроков на свидание к Мухаммеду. И он ее ждал, любил, ревновал. Неужели это было? Будто сто лет прошло. И школа тоже с белыми колоннами была. И подруги преданные советы искренние давали…
Оператор курил в сторонке и не мешал предаваться воспоминаниям.
Удивительно в жизни происходит. Таня с Мухаммедом практически были как муж и жена, просто ему не хватило времени понять это. Говорят, если женщина любит мужчину, он рано или поздно это оценит. Если, конечно, он не конченый мудак. Значит, она все делает правильно. Она приехала за своим.
…Двери школы распахнулись, и оттуда врассыпную бросились ученики. Таня с оператором прошли в учительскую, и там же выяснилось, что Мухаммед преподает… физкультуру.
Эта новость перевернула весь сценарий. Она думала, что он учитель обществоведения или. на худой конец, математики, но физкультура причем? Ему секс всегда физкультуру заменял, может, теперь чего-то не хватает? Наверное, тактильный предмет выбрал, чтобы ядреных девиц щупать? Сволочь ненасытная…
С камерой наизготовке они вошли в зал. но там никого не оказалось.
— Я боюсь. — вдруг сообщила Таня и выбежала из зала.
И тут же в коридоре, пахнущем свежей покраской, она с размаху уткнулась носом в грудь Мухаммеда.
Действительно, сволочь… Он стал еще красивее.
Черные с поволокой глаза, высокий лоб. ровный аккуратный нос и вытаращенные вперед губы. Она всегда неотрывно смотрела на его рот. когда он говорил. Словно выталкивал губами каждое слово, а они призывно выворачивались, как для поцелуя. Все помнит Таня, каждый штрих его лица, и все жестокие складки тоже остались. Только еще больше ожесточились, и, видимо, не от хорошей жизни.
— Здравствуйте! Мы московские корреспонденты, хотели бы взять у вас интервью. — сразу вскинул камеру на плечо оператор.
Молодец, не растерялся! А Таня онемела. У нее было одно желание — упасть в обморок, чтобы далее не принимать участия в этой сцене. А может, он ее не узнает, а может…
— Это ты? — Мухаммед несколько секунд пораженно смотрел, а потом стянул с нее парик.
Таня лишь проследила безвольной рукой за своими фальшивыми волосами и сдалась.
— Я…
Мухаммед
— Родненькая… Я так скучал по тебе… Девочка моя любимая…
Татьяна вцепилась ему в грудь и тоже зарыдала.
Она никак не ожидала такой встречи.
— Прости меня! — на миг оторвался от Тани Мухаммед и снова вернулся на ее плечо, окольцевав объятиями.
— О, это ты меня прости! — вскидывала голову Таня и опять мочила слезами тренировочный костюм любимого.
— Я гадко поступил с тобой, и мне нет прощения! — откровенно поведал физрук и в приступе самобичевания прошелся руками по ее выпуклостям.
— Поедем ко мне в гостиницу. Прямо сейчас! — взмолилась Таня.
Она так и не научилась ждать предложений. Все должно быть сразу, по первому ее желанию.
— Мне продолжать съемку? — оторвался от объектива оператор.
Оказывается, все это время он исполнительно запечатлевал встречу бывших сокурсников. И, придерживаясь легенды, зарабатывал на свой обед.
— Да. поехали, куда скажешь, милая. Господи, как часто я представлял себе нашу встречу! — молился Мухаммед, запирая зал на ключ.
— Там дети не остались? — на всякий случай спросила Таня.
— Нет, у меня кончились уроки, — ответил Мухаммед, подхватил Татьяну на руки и закружил в восторге.
— Э-э! Я не понял! Так мы едем в ресторан? — удивился оператор и пощелкал себе по горлу узнаваемым жестом.
— Зайка, в другой раз, ладно? Сейчас некогда, понимаешь? Не до того! — быстро проговорила Таня, и пара влюбленных понеслась бегом по коридору, как несколько минут назад школьники, у которых закончились уроки.
Таня привезла Мухаммеда в гостиницу, как вожделенную добычу.
Она кружила над ним как коршун, сторожила настроение, угадывала мысли. Она бежала впереди их будущего счастья, опережая все события, которые им уготованы; расстилалась батутом под его ногами и разрешала себе не скрывать абсолютную любовь. Ее принадлежность единственному мужчине была терпко сексуальна. Она захлебывалась своими чувствами и знала наверняка: убьет любого, кто им помешает. Зарежет или задушит руками. Но никогда уже не отдаст никому. Даже ему самому.
Так она думала до этой встречи.
…Он сидел к ней спиной, по-семейному обстоятельно снимая брюки. Пропустил ее вперед, и теперь она ждала его в глубине кровати в одном парике, жадно глядя на его спину.
Сейчас произойдет то. чего она ждала столько лет. Как хочется протянуть это мгновение как можно дольше. Ведь именно в ожидании соития сконцентрирован весь накал эмоций. Когда никакая сила уже не может оставить сумасшедшую тягу друг к другу. Даже мир рухнет, а они только крепче стиснут объятия, потому что это и есть животная сила нереализованной страсти.