Все по-настоящему

Кэмерон Челси М.

Ну ладно, одну трубочку я съедаю через две секунды после покупки, так что их остается только пять. Поэтому приходится съесть еще одну, чтобы осталось четное количество. Блин, пора ехать к Джетту.

– У тебя что-то на лице, – говорит Джетт, прежде чем я успеваю вставить хоть слово.

Черт! Застукана с размазанной по лицу начинкой канноли. Пытаюсь вытереться, но Джетт качает головой.

– Кое-что пропустила. Вот здесь.

Он подходит ближе и стирает крем пальцем (бли-и-ин, не могу удержаться, чтобы не посчитать это сексуальным), а потом вдруг

высовывает язык и использует его вместо пальцев. Я непроизвольно ахаю, в то время как Джетт улыбается, видя мое возмущение, дарит мне быстрый поцелуй и произносит:

– Надеюсь, это была глазурь или что-то вроде того.

– Ну, тебе стоило бы спросить об этом, прежде чем облизывать мое лицо, идиот, – заявляю я, задыхаясь.

– Возможно. Может, нам надо добавить это к списку? Не лизать лицо Липовой Девушки, не спросив прежде, чем именно оно измазано?

– По-моему, хорошая мысль. Привет.

Приподнимаюсь на цыпочки, чтобы снова его поцеловать. Не могу удержаться.

– Привет, – отвечает Джетт, обхватив мое лицо ладонями и нежно поглаживая щеки большими пальцами.

Черт, как же я рада его видеть. И судя по всему, это взаимно.

– А я тебе что-то принесла, – сообщаю я, помахав пакетом из-под пончиков с завернутым в него диском.

В другой руке у меня кулек с канноли и все остальное. Приходится пристроить стаканы с кофе на рядом стоящий столик.

– Не стоило этого делать, – замечает Джетт, отпуская мое лицо и отступая назад, так что теперь я могу сунуть ему сверток.

Сажусь и достаю еще одну канноли.

Джетт вытаскивает диск и поворачивает его, чтобы посмотреть на обложку. Это «Ухожу через окно» группы «Something Corporate». Я заметила, как ему нравятся эти ребята, когда мы слушали радио, а потом он снова упомянул о них, когда рассказывал о своей семье.

– Я решила, что ты должен иметь возможность слушать свободу. Даже если свобода иногда звучит немного по-эмовски.

Джетт не отрывает взгляда от диска, и я никак не могу прочитать, что написано у него на лице. Ой-ой.

– Спасибо, – тихо говорит он.

Начинаю есть свою канноли, давая ему время справиться с эмоциями.

– Пожалуйста, – отвечаю я с полным ртом, хватая салфетку. – Мелочь, конечно, но я просто подумала, что он должен у тебя быть, даже если у тебя уже есть один.

– Это… действительно нечто особенное, Шеннон. Просто супер!

Он поднимает взгляд от диска и дарит мне такую душераздирающую улыбку, что я чуть не плачу.

– Тебе правда нравится?

– Правда. Жалко, что у меня в машине нет CD-плеера.

Точно. Я и забыла, что в этой хреновине, которую он зовет машиной, нет ничего подобного. Там даже кассетного магнитофона нет, вот какая она зашибенная.

– Тебе в самом деле нужна новая тачка, и не только для того, чтобы слушать именно этот диск, – заявляю я, приканчивая канноли.

Джетт кладет диск и начинает пить кофе.

– Я не могу себе это позволить. Когда родители выгнали меня, они оборвали все связи. Если бы я не получил стипендию и Хави и его семья мне не

помогали, я бы жил в коробке на улице.

Боже, даже представить не могу. Он слишком молод, чтобы иметь дело с подобным дерьмом. Да, у меня схожая ситуация, но по крайней мере, если бы я попала в настоящую переделку, родители бы мне помогли. Брат дал бы мне своих марихуанистых денег, мама предложила бы устроить меня на работу в любой фаст-фуд или ресторан, где она на тот момент работала бы, а отец попенял бы, мол, вот что я получаю за то, что пошла в колледж, вместо того чтобы сразу после школы устроиться на работу, после чего начал бы запихивать долларовые купюры мне в сумочку или в карманы джинсов.

– Не пришлось бы тебе жить в коробке на улице. Я бы этого не допустила. Ты мог бы переехать ко мне.

Как только у меня вырываются эти слова, я вдруг понимаю, что это правда. Он и так практически живет со мной вместе, так что в этом не было бы ничего особенного. Разве что Джетту не хватило бы места для его барахла. Вот тут могла бы возникнуть проблема.

– Ну, нам не придется об этом задумываться, если только с Хави не случится какая-нибудь беда.

Он улыбается, но, как по мне, не очень искренне.

– Короче, мне кажется, мы должны поссориться сегодня вечером, – говорит он, после того как я протягиваю ему канноли.

Ну вот, этого я и боялась. По какой-то причине Хавьер решил, что все мы должны собраться в их с Джеттом квартире за большим восхитительным несемейным ужином.

Я считаю, что это просто оправдание, чтобы учинить мне допрос в присутствии Джетта. А может, приударить за Хейзл. А может, заполучить человека, который накормит его домашней едой, поскольку я «вызвалась» готовить. Мне вроде как пришлось это сделать, поскольку они принимают нас у себя дома, так что я чувствую себя обязанной. Эх!

Будут только я, Джетт, Хавьер и Хейзл, но я непреклонно заявила, что это НЕ двойное свидание, и Хейзл со мной согласилась. Она не ходит на свидания. Ну то есть вообще. Хейз считает, что свидание – это серьезно, мол, оно нужно, чтобы узнать будущего суженого, а она даже близко не готова это сделать, так что прямо сейчас просто «развлекается и наслаждается молодостью». Я ее не осуждаю.

Я решила сделать лимонно-чесночные тортеллини с цыпленком, салат «Цезарь» и торт на десерт. Лучше бы Хавьеру понравилось, потому что ничего лучше он не получит. А еще Джетт согласился помочь, хотя и сказал, что никогда в жизни не готовил тортеллини. По крайней мере, он хочет попробовать.

– Наверное, это хорошая мысль, – говорю я, хотя сердце разрывается от отчаяния. – К тому времени, как мы закончим орать «Прекрасно!», об этом станет известно всем моим подругам. Уж в чем можно положиться на Хейзл, так это в посвящении всех остальных в любовную драму, чтобы подруги смогли обсудить, что делать по этому поводу, как вмешаться и каким-нибудь образом улучшить ситуацию, в то же время ухудшая ее. Она действует из лучших побуждений. Я так думаю.

– И из-за чего мы поругаемся? – спрашивает Джетт.