Все приключения мушкетеров
Шрифт:
Когда первый восторг прошел, когда миледи, казалось, пришла в себя, хотя не теряла ни на минуту своего хладнокровия, когда Фельтон увидел, что завеса невинности покрыла опять прелести, которые скрывали от него только для того, чтобы заинтересовать его, он сказал:
– Теперь мне остается спросить вас еще об одном: скажите мне имя настоящего палача вашего, потому что во всем этом, виноват, по-моему, он один; другой был только орудием его.
– Брат мой! – вскричала миледи, – неужели я должна назвать его тебе, неужели
– Как, это он! – сказал Фельтон… – опять он… везде он. Неужели настоящий виновник этого…
– Настоящий виновник этого, сказала миледи, есть опустошитель Англии, гонитель истинно верующих, низкий похититель чести стольких женщин, тот, кто для одной прихоти своего развращенного сердца готовится пролить столько крови англичан, кто сегодня покровительствует протестантам, а завтра изменяет им.
– Бокингем! это Бокингем, – вскричал вне себя Фельтон.
Миледи закрыла лицо руками, как будто не могла переносить стыда, который напоминало ей это имя.
– Бокингем, палач этого ангела! – вскричал Фельтон. – И гром не поразил его, он остался в почестях и могуществе для общей погибели нашей! Он хочет привлечь на свою голову наказание, постигающее проклятых! – продолжал Фельтон с возрастающим жаром. – Он хочет, чтобы человеческое мщение предупредило небесное правосудие!
Люди боятся и щадят его.
– А я, – сказал Фельтон, – я его не боюсь и не пощажу.
Миледи почувствовала адскую радость.
– Но каким образом замешан в этом лорд Винтер, мой покровитель и мой отец? спросил Фельтон.
– Послушайте, Фельтон, – отвечала миледи, – есть люди низкие и презренные, но иногда встречаются также великие и благородные характеры. У меня был жених, которого я любила, и который любил меня; он был с таким же сердцем как ваше, Фельтон, Я рассказала ему все, он знал меня и нисколько не сомневался во мне. Он был вельможа, во всем равный Бокингему. Он, не говоря мне ни слова, надел шпагу, плащ и отправился во дворец Бокингема.
– Да, да, – сказал Фельтон, – я понимаю; хотя для подобных людей нужна не шпага, а кинжал.
Бокингем накануне уехал в Испанию, куда он послан был просить руки инфанты для короля Карла I, бывшего тогда еще принцем Галльским. Жених мой возвратился.
– Послушайте, – сказал он мне, – этот человек уехал и, следовательно, на время он спасся от моего мщения; но в ожидании его возвращения мы обвенчаемся, как было предназначено, и будьте уверены, что лорд Винтер поддержит честь свою и жены своей.
– Лорд Винтер! – вскричал Фельтон.
– Да, – сказала миледи, – лорд Винтер, теперь вы все понимаете, не правда ли? Бокингем не возвращался около года. За неделю до приезда его лорд Винтер скоропостижно умер, оставив меня своею единственною наследницей. Отчего он умер, Бог знает; по крайней мере, я никого не обвиняю в этом.
– Лорд Винтер умер, ничего не рассказав своему брату. Страшная тайна осталась скрытою
– Дальше, – сказал Фельтон.
– Бокингем, вероятно, узнал о моем возвращении; он говорил обо мне с лордом Винтером, уже предубежденным против меня, и сказал ему, что я погибшая, обесчещенная женщина. Благородный голос мужа моего не мог уже защитить меня. Лорд Винтер поверил всему, что ему сказали, тем охотнее, что ему выгодно было поверить этому. Он велел схватить меня, привезти сюда и поручил меня вашему надзору. Остальное вам известно: послезавтра он отправляет меня в ссылку, я должна буду жить между преступниками. Заговор, как видите, составлен был искусно, и честь моя должна погибнуть. Теперь вы понимаете, что я должна умереть, Фельтон; Фельтон, дайте мне нож.
И с этими словами, как будто силы ее совсем истощились, миледи, в расслаблении, упала на руки офицера, увлеченного любовью, гневом и неопределенным чувством удовольствия; он обнял ее с восторгом и прижал к своему сердцу, с наслаждением впивая дыхание ее и дрожа от прикосновения волнующейся груди ее.
– Нет, – сказал он, – нет, ты будешь жить, чистою и уважаемою; ты будешь жить для того, чтобы восторжествовать над своими врагами.
Миледи медленно оттолкнула его рукой, привлекая взглядом; но Фельтон обнял ее с умоляющим видом.
– О, смерть, смерть! – сказала она тихо, закрыв глаза; – лучше смерть, чем позор; Фельтон, брат мой, друг мой, умоляю тебя!
– Нет, – вскричал Фельтон, – нет, ты будешь жить и будешь отомщена.
– Фельтон, я приношу несчастье всем, окружающим меня. Фельтон, оставь меня! Фельтон, дай мне умереть.
– В таком случае умрем вместе! – вскричал он, страстно целуя ее.
Раздалось несколько ударов в дверь; миледи оттолкнула его.
– Слышишь, – сказала она, – нас подслушали; идут! кончено; мы погибли!
– Нет, – сказал Фельтон, – это часовой предупреждает меня, что идет обход.
– Бегите же к двери и отоприте сами.
Фельтон повиновался; эта женщина овладела уже всею душой его.
В коридоре он встретил сержанта, командовавшего патрулем.
– Что случилось? – спросил поручик.
– Вы приказали мне войти, если будете кричать о помощи, – сказал солдат; – но вы забыли оставить мне ключ; я слышал, что вы кричали, но не мог понять ваших слов, хотел отворить дверь, но она была заперта изнутри; поэтому я позвал сержанта.