Все проклятые королевы

Гальего Паула

В первых рядах мелькает Кайя — кружась в смертоносном вихре, её чёрная юбка, словно тьма, обволакивает бой.

Тела падают, крики сливаются в единую какофонию, а гром моих молний рвёт небо.

И среди этого ужаса я ищу его.

Сначала я вижу Нириду — командира до мозга костей, её меч вознесён высоко, её голос ведёт бойцов сквозь натиск Львов.

А потом вижу его.

Он уже за ручьём, где Волков мало, а Львов — слишком много. На нём чёрный, сияющий под солнцем шлем. Я не вижу его лица. Не слышу его голос. Но знаю:

он отдаёт приказы. Он ведёт бойцов вперёд, беря на себя удары тех, кто осмеливается встать у него на пути. Он не отступает. Не колеблется.

Когда воины Ильхана добираются до правого фланга армии, которая пыталась загнать Волков в ловушку, эта массивная серебристая тень разворачивается навстречу их небольшой роте, готовая поглотить её.

Но Камилла останавливает их. Земля разрывается на две части посреди войска, заставляя их разбегаться, кричать, рассыпаться в панике.

Кириан продолжает наступление со своими людьми.

И тогда я понимаю.

Он понял план Ильхана раньше остальных. Он помогает ему удержать войско Львов от наступления на Волков, что уже сражаются в тылу.

Волки и соргинак держат линию, в которой сражается и Нирида, а я поднимаю руку, направляю атаку на армию Львов, что только что прибыла.

Небо ревёт. Земля гремит. Как будто Камилла и я — одно целое. Почва сотрясается в тот же миг, когда молния обрушивается на центр войска.

И тут…

Свистящий звук разрывает воздух. Мир замирает. Пронесшийся снаряд пролетает между мной и Камиллой. Прежде чем мы успеваем что-то сказать, вторая стрела застывает в воздухе перед королевой ведьм.

Я поворачиваюсь и вижу Еву. Рука поднята, пальцы напряжены. Её серые глаза широко распахнуты. Она удерживает стрелу воздушной преградой.

— Мы — идеальная мишень, — произносит Камилла своим мягким, мелодичным голосом. — Если они умны, то направят все силы, чтобы убить нас.

Мы киваем. И разделяемся. Именно тогда, я думаю, начинается настоящий кошмар. Или же… именно в этот момент я впервые осознаю его в полной мере.

Сверху я не понимала, как солдаты могут знать, куда двигаться, с кем сражаться, когда атаковать.

Но внизу… Я вижу. Это инстинкт. Это сама стихия хаоса, движущая телами.

Я ещё стою на склоне холма, и вижу Кириана там, за ручьём, сражающегося с толпой Львов, которые вот-вот раздавят его отряд.

Но теряю его из виду.

Потому что крик возвращает меня к реальности. Потому что я должна вытащить меч. Потому что мне нужно встретить солдата, бросающегося на меня. Я позволяю его собственному весу разбить его меч о мой, и он падает на землю, ошеломлённый. Когда он поднимается и вновь бросается вперёд с обломком оружия в руке, я понимаю, что должна его убить.

Без раздумий.

Я двигаю рукой — и ломаю ему шею. Я чувствую это. Тот груз, который несёт смерть.

На этот раз я чувствую его сильнее, чем когда рассекала молниями сразу трёх, четырёх, пяти… Может быть,

именно незнание делало этот груз легче?

Я продолжаю двигаться вперёд, сжимая меч, с силой, против которой невозможно устоять.

Пробираюсь через груды изуродованных тел — живые кошмары, кровь, внутренности, обгоревшие останки… останки, оставленные мной, моими молниями. Воздух пропитан кровью, металлом и кожей. Тухлый, влажный от грязи и трупов, Львов и Волков.

Но я не могу остановиться.

Я заставляю себя идти, уверенным шагом направляясь в самый центр боя, всё ближе к новым отрядам, явившимся, чтобы уничтожить всех нас.

Передо мной разворачивается путь. Солдаты отступают. Даже Волки, мои собственные соратники, пятятся, будто боятся, что я могу потерять контроль и убить их тоже.

И только тогда я вижу Кайю.

Она вся в грязи и крови, тяжело дышит, лицо испачкано, выглядит измождённой, но в глазах у неё лихорадочный блеск.

Эйфория.

Я задаюсь вопросом, сколько отдала она, чтобы убить всех этих людей? Как обошла закон тройного возврата, чтобы не умереть самой? Может, наносит завершающий удар уже без магии?

Но в этот миг нечто гремит позади нас, заставляя меня резко обернуться. Я вижу Камиллу на склоне холма. Она остановилась. Подняла руки. Одна. Вокруг нет ни одного Волка. Но Львы не нападают. Они не могут приблизиться.

Сфера воздуха окружает её, колышет её косу, развевает складки одежды. И Камилла, которая обычно не нуждается в жестах, на этот раз сосредоточила силу в обеих ладонях.

Я понимаю, зачем.

Она сдерживает натиск. Она удерживает армию в той точке, где прорвались линии Ильхана. И Львы не могут с этим справиться. Они продолжают высыпать из леса, волна за волной, рота за ротой. Больше не колеблются. Больше не боятся.

Их командиры гонят их на убой, выкрикивая приказы из тыла, обращая их в бездумную толпу.

Они несутся, как безликая орда, готовая поглотить всё.

Кайя выдыхает ругательство.

А я понимаю, что нужно делать.

Я отпускаю всю свою силу. Всю. Солдаты, первый ряд, второй, третий — падают. Невидимые руки швыряют их в грязь, вдавливают в землю, сжимают горло, давят на грудь… Я вижу, как они падают. Я вижу, как они извиваются в попытке понять, кто их убивает. Я чувствую, как магия царапает меня изнутри, словно когти, рвущие плоть. Но я не останавливаюсь.

Битва продолжается.

Я забываю обо всём, кроме своей силы — тёмной, прекрасной, смертельной.

— Одетт.

Голос Кайи звучит нереально.

— Одетт, отпусти.

Её слова доходят не сразу. Но когда наконец доходят, я разжимаю несколько нитей магии. Дышать становится легче.

Но не для Львов.

Они продолжают падать, один за другим. Их страх становится торжеством Волков. Люди падают в грязь и больше не поднимаются. Поле усеяно трупами, как ужасная картина.

И я — художник.