Все проклятые королевы
Шрифт:
— Она? Женщина, которая убила Лиру и обманывала нас всё это время?
Я понижаю голос на случай, если Одетта всё ещё поблизости.
— И которая думает, что я могу в любой момент освободить её от проклятия Тартало.
Нирида долго смотрит на меня.
— И ты можешь?
— Ты знаешь, что нет. Я ничего не сделал, чтобы избавиться от него.
— Восстание. Может, тогда что-то произошло? Что-то магическое? — допытывается она.
— Нет. Я даже не помню, когда оно исчезло, и не знаю, что могло произойти.
Нирида снова запрокидывает
— Тогда у нас остаётся только блеф.
— Почему? Почему ей не сказать правду? Она зла, и это понятно. Держать её спасение на расстоянии вытянутой руки и не использовать его — это жестоко.
— Но у нас его нет, — возражает она. — И, честно говоря, мы даже не лгали.
— Мне это не нравится, — рычу я. — Совсем не нравится.
— Тогда скажи ей, — спокойно бросает она, её голос звучит ледяным вызовом. — Расскажи, что у тебя нет ответов, что твоя метка исчезла случайно и что она свободна уйти в любой момент.
— Это то, что мы должны сделать.
— Будь честен. Будь добр с женщиной, которая убила Лиру, которая лгала тебе. И надейся, что она тоже будет честна, — добавляет она, слегка приподнимая подбородок. — Надейся, что она останется, наденет корону Королевы Королей и станет символом сопротивления, о котором мы всегда мечтали. Потому что если она уйдёт, если бросит нас…
— Она не уйдёт, — перебиваю я.
Что-то холодное, как лёд, закрадывается в мой желудок.
— Ты уверен? Уверен настолько, чтобы доверить ей Эрею? Потому что, если Сулеги не поддержат нас, мы, возможно, проиграем войну. А если мы её проиграем, пощады не будет. Эрея падёт под власть Львов, начнутся расправы и охота на ведьм, и те из нас, кто останется, никогда не смогут вернуться домой.
Я тру глаза.
— Я знаю, что поставлено на карту.
— Правда? — спрашивает она. — Знаешь, что потом будет и Сулеги? А затем Нума и Илун? Мы убили их наследника, они считают, что мы похитили их пропавшую принцессу, и, когда начнётся война, они не остановятся. Они снесут всё, до последнего камня. Истребят наших людей и не прекратят, пока не уничтожат магию.
Чувство тяжёлой, густой тьмы скручивается у меня в животе.
— Хватит, — прошу я.
— Всё в твоих руках. Расскажи ей, что она может уйти, когда захочет. Но я надеюсь, ты уверен в ней настолько, чтобы доверить ей тысячи жизней. — Она делает паузу, но не заканчивает. Делает шаг ко мне и слегка наклоняется, её слова звучат с тяжестью: — Я надеюсь, что ты уверен, что она не разрушит всё, ради чего ты боролся с тех пор, как Львы убили твоих родителей и брата.
Образ моей матери, стоящей рядом с троном настоящей Лиры, вспыхивает в моей памяти, как молния. Я почти слышу её голос:
«Когда-нибудь ты должен будешь сделать её королевой, которой заслуживают Волки».
— Я понял, — твёрдо отвечаю я. — Хватит. Я не скажу ей.
Это решение приносит облегчение для Нириды, но становится мучительным для меня, словно я проглотил что-то грубое, плотное и острое, что впивается в мои внутренности.
— Почему ты
— Я уже объяснял. Я не знал до церемонии отсайла, а потом всё произошло так быстро, что у меня не было времени остановиться и подумать, стоит ли тебе это знать.
— Очевидно, не стоило, — говорит она.
Я принимаю протянутую руку примирения.
— Очевидно.
Я улыбаюсь ей. Это моя лучшая улыбка, но её ответное бормотание звучит как нечто, очень напоминающее «идиот».
— Какой план?
— Перейти границу Сулеги, запросить аудиенцию у Друзиллы и молиться богам, чтобы она согласилась сражаться на нашей стороне, — объясняет она. — Наши войска уже собираются.
— Где?
Нирида молчит.
— В Сулеги.
— Ты собираешь наши войска в соседнем королевстве до того, как узнаешь, помогут ли они нам? Ты в своём уме?
— Мы должны действовать быстро, Кириан, — отвечает она, и я слышу, как тревога поднимается в её голосе. — Сегодня прошло три дня с момента казни королевской семьи, которую ты так радостно организовал, и к этому времени Моргана и Аарон уже наверняка узнали, что ты убил их наследника. Сейчас они готовятся к ответным действиям. Они не должны застать нас здесь, в Эрее, где мы уязвимы.
Даже если это очевидно, с горечью всё же замечаю я:
— Я тоже буду уязвим в Сулеги. Если что-то пойдёт не так, если Друзилла воспримет наше появление как враждебный шаг, я не смогу командовать армией, а у тебя и без того хватает забот.
— Я знаю, — признаёт она. — Уже всё предусмотрено. Капитан Деррик на пути сюда.
Я закрываю глаза и прижимаю два пальца ко лбу, ощущая, как давит усталость.
— Деррик, — повторяю. — Тот ещё мерзавец.
— Зато отличный капитан, — добавляет она. — И у него есть солдаты, а к тому же он был близко. Нам он нужен.
Я тяжело вздыхаю.
— Знаю.
— Он приведёт своих людей, чтобы поддержать нас при переходе, и возглавит твою роту, пока ты не будешь в состоянии это сделать сам.
Моя рука машинально тянется к ране на груди. Простое прикосновение ладони к швам вызывает мучительную боль. Я издаю глухой стон.
— Чёрт.
— Ну, в следующий раз подумай получше, прежде чем начинать революцию, — резко замечает Нирида, но вскоре её тон смягчается. Она скрещивает руки на груди, а потом медленно выдыхает, берёт спичку и свечу с тумбочки рядом с кроватью и зажигает её. — Почему ты это сделал?
— Потому что он собирался убить нас.
Нирида оценивающе смотрит на меня, словно пытаясь понять, кто я такой, несмотря на все эти годы, которые мы провели вместе.
— Ты сделал это из-за того, что могло случиться с нами, или из-за того, что ожидало её?
— Почему не из-за того и другого?
Её сочувственная улыбка мне совсем не нравится.
— Что ты знаешь о ней?
— То, что она хорошая, — отвечаю.
Но внутри меня звучит голос, колючий, как роза с её шипами: