Все проклятые королевы
Шрифт:
Я глубоко вдыхаю, набираюсь мужества и начинаю идти, держась рукой за стену.
Нирида, видимо, замечает что-то в моём лице — может, гримасу или жест, — потому что быстро подходит и протягивает мне руку. Я машинально отстраняюсь, даже если это значит, что мне придётся идти намного медленнее, без опоры.
Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо. Я не смею.
Как только я вхожу и вижу Кириана, моя голова мгновенно очищается от всех мыслей. Противоречивый поток облегчения и ужаса захлёстывает меня. Горько-тёплое чувство затуманивает
Он лежит на кровати, слегка приподнявшись. На нём расстёгнутая рубашка, под которой видна полностью забинтованная грудь. Его волосы взъерошены, а лицо и тело покрыты синяками. Он настолько бледен, что кажется, вот-вот потеряет сознание. Но он жив. Жив.
Видеть его бодрствующим развязывает узел внутри меня.
— Одетта, — шепчет он.
Его голос хриплый и шершавый, как будто он не пользовался им целую вечность.
Часть меня хочет броситься к нему в объятия, но что-то останавливает.
— Ты очнулся, — бормочу я, не зная, что ещё сказать.
Я мечтала о тебе.
Я молилась любому богу, кто слышал, чтобы он вернул тебя.
Я боялась потерять тебя.
Кириан даже не пытается подняться. Кажется, он знает, что не способен.
— А ты… — Он пристально смотрит на меня, почти жадно, а голос внутри меня повторяет: «Обними его, обними его, обними его…», но мои ноги остаются прикованными к полу. — Нирида уже ввела меня в курс дела.
Одного взгляда на капитана достаточно, чтобы понять: он говорит не только о моём состоянии, о моём чудесном выздоровлении. Они говорили обо мне, о Лире… Судя по его выражению лица, нахмуренным бровям и напряжённой, совершенно отстранённой позе, они спорили.
— Меня тоже, — отвечаю я. — Кажется, теперь я изображаю Королеву Королей, — бросаю с ядом.
Кириан упирается руками в кровать, чтобы лучше сесть, как будто готовится к тяжёлому разговору.
— Это не входило в планы, — возражает он.
— Сейчас, — уточняю я. — Это не входило в планы сейчас. Но скоро, правда? Вы собирались дождаться нашей свадьбы, чтобы корона уже принадлежала мне, но вас поймали во время восстания.
— Одетта… — перебивает он, с трудом сдерживая эмоции. — Всё сложнее.
— Объясни мне. Расскажи, чтобы я поняла, почему вы лгали мне.
Нирида, находящаяся по другую сторону кровати, фыркает. Она стоит, скрестив руки на груди, с мечом, висящим на поясе, словно даже здесь не может позволить себе разоружиться.
— Есть что сказать мне, Нирида? — бросаю я вызов, прекрасно зная, что её ответ меня ранит.
— Ничего, Лира.
Я сжимаю кулаки, так сильно, что суставы побелели.
— Я выполняла приказы, как и ты, когда служила Львам.
— Я никогда не служила Львам, — холодно перебивает Нирида, прищурив глаза. В её стальном взгляде сверкает опасный блеск.
— Ты никогда не убивала ради них? Никогда не пронзала сердце одного из своих по приказу Морганы?
Я вижу, как её злость достигает пика: резкий поворот головы, нахмуренные брови, взгляд, полный ярости…
—
Я могла бы отступить, могла бы принять протянутую им руку примирения. Но вместо этого…
— Я рассказала тебе правду, — произношу я, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Я сказала, кто я, а ты позволил мне лечь с тобой в одну постель, зная, что лжёшь мне.
Кириан наклоняется вперёд. Это движение, кажется, даётся ему с трудом, и боль, которую он не может скрыть, отражается на его лице.
— Лгал тебе? — говорит он с нарастающей строгостью. — Я до сих пор не знаю, кто ты, а если знаю твоё имя, то только потому, что выяснил, что ты не она, и заставил тебя раскрыться.
Я выпрямляюсь, напряжённая. Его слова ощущаются как удар. Это неправда. Я сама сказала ему своё имя, не из-за его давления. Я могла бы не делать этого, могла бы солгать, могла бы сбежать, могла бы… Нет. Я не смогла бы сделать то, чего ожидал Орден, потому что не могла бы причинить ему боль.
— Мы оба лгали, — говорю я тише, боясь, что голос предаст дрожь. — Ты сам это сказал. Ты предупреждал меня, не так ли? Ты никогда не был полностью честен и не собирался быть.
— И ты тоже, — отвечает он.
— Я хотела защитить тебя, — выпаливаю я, почти отчаянно. — Хотела защитить вас обоих.
— Какая заботливая принцесса, — язвительно бросает Нирида.
— Не называй меня так, — шиплю я.
— Мы тоже хотели защитить тебя, — говорит Кириан, всё ещё строго. — Я не знал, зачем ты находишься при дворе Львов, не понимал, почему ты заменила Лиру, но знал, что ты готова убивать ради исполнения своего долга. И не хотел ставить тебя перед невозможным выбором.
— Убить вас? Это та невозможная задача, о которой ты говоришь? Убрать вас с дороги или предать своих? — спрашиваю я, повышая голос. Мне больше не важно, услышит ли он боль в моих словах. — Ты действительно думал, что я на такое способна?
— Я этого не говорил.
— Но именно это ты имеешь в виду, не так ли? Ты должен был убедиться, что я не представляю угрозы ни для тебя, ни для Нириды, ни для вашего плана. Думаю, теперь это неважно, да? У меня больше нет выбора.
— У тебя есть выбор, — перебивает он, делая глубокий вдох перед тем, как продолжить. — Ты можешь уйти, когда захочешь.
— Нет, конечно, она не может, — резко возражает Нирида с усмешкой.
— Нирида…
— Кириан, — отвечает она, повысив голос.
Боль в груди усиливается. Но она исходит не от ран — она глубже, сильнее, обвивает кости, пронзает насквозь.
— Она не уйдёт, — говорит Нирида, как будто меня здесь нет.
Это не реальная возможность, понимаю я, сокрушённая. Именно поэтому он так уверенно заявляет об этом, поэтому не боится, как Нирида. Если бы это было возможно, если бы у меня был шанс сбежать, он бы тоже не позволил мне этого.